Анатомия детектива

К тридцатым годам появились и признаки, свидетельствующие о перезрелости золотого века. Это десятилетие было детективным барокко, периодом формалистических новшеств, бурного разрастания игровых мыслей.

Читатель получал в руки вместо книг досье, полицейские дознания с текстом протоколов, фотографиями, обрывками окровавленной одежды, сфотографированными и увеличенными отпечатками пальцев, даже с настоящими волосами и стреляными револьверными пулями.

Собственно говоря, к этому жанру относилась еще сохранившая форму романа книга Данниса Уитли и Дж.Г. Линкса «Убийство перед Майами». Ласситер Рен и Рэндл Маккей написали «Книгу задач» — «мгновенную историю», которую можно было прочитать в один присест. Она описывала преступление, знакомила с существенными обстоятельствами, данными, и читатель тотчас же начинал грызть карандаш и брался за расшифровку тайны. Если он сдавался, прекращал борьбу, то решение мог отыскать в расположенных вверх ногами строках в конце книги. Издательство «Харперс» в Лондоне запечатывало страницы, содержащие разгадку, и если кто-либо находил историю скучной, он имел право вернуть книгу с нетронутыми страницами и получить обратно свои деньги. В Америке многозначительно прикладывали к книге успокоительные таблетки в качестве подарка.

Вошел в моду вызов: формальное предупреждение читателя о том, что все факты даются, теперь ему следует самому узнать, кто преступник.

Традиционную разбивку на главы сменили «акты», дневниковые даты, взятые из шахмат дебюты, миттельшпили, эндшпили и т.д. Названиями глав часто служили обрывки отдельных слов и отрывки фраз, имеющие самостоятельный смысл. Появились и размножились сноски в тексте. С.С. Вэн Дайн в своем «Деле об убийстве в саду» украсил текст помещенными внизу не менее чем на двадцати четырех страницах примечаниями и информациями. В «Таинственном бегуне» автор использовал моду на содержащий информацию трюк: читатель слишком поздно спохватывался и обращал внимание на двусмысленное значение года издания, помещенного в сносках магматического очерка. В начале Книги печатался список действующих лиц. К тексту прилагались карты, чертежи места действия, планы. Главным образом в сносках сообщали интимные биографические подробности выдуманных действующих лиц, словно они были реально существующими, живыми людьми. Для подтверждения метода сыщика цитировались фиктивные эксперты-криминалисты, иногда в качестве эпиграфа в самом начале книги. Делались перекрестные ссылки на описанные в других произведениях приключения детектива-мастера таким образом, что его «творчество» превращалось чуть ли не в эпос. Эрл С. Гарднер заканчивал свои истории началом следующих, которые должны были появиться в ближайшем будущем.

И конечно же, эти два десятилетия — золотой век, ибо именно тогда выступили на сцену хорошие писатели, в большинстве случаев в Англии. Они умело приглашали читателя к участию в игре, в рыцарском турнире, где оружием служит логика. Такой вид страсти — сверкание ума — прибавляет блеска золотому веку. Ему пристала жажда открытий, появление всяческих «измов», восприимчивости к новому, что характеризует поколение того времени. Из записок писателя Фридеша Каринти мы узнаем, что в кругах венгерской интеллигенции, желавшей шагать в ногу с европейцами, в период первой мировой войны и после ее окончания стали модными испытания ума — игры, в том числе вновь распространившиеся викторины, родственные духовному спорту Огюста Дюпена и Шерлока Холмса.

Утверждение моды на детектив с интеллектуальными притязаниями означало стремление создать условные правила для писателей. Это были усилия мастеров цеха сделать жанр легко узнаваемым, защитить его и саму профессию от халтурщиков и дилетантов.

Р. Остин Фримен в опубликованных в 1924 году размышлениях «Искусство детектива» дает советы относительно композиции и пытается резюмировать, когда автор ведет себя нравственно (понимай — спортивно) в отношении читателя.

Двумя годами позднее в предисловии, написанном к «Ненастоящему письму» Уолтера С. Мастермана, Г.К. Честертон изложил подобные же основные принципы: