Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора

"В январе 1917 года этот же герцог явился к командовавшему запасным батальоном Лейб-гвардии Преображенского полка полковнику Павленко (в Петербурге) для конфиденциального разговора. Полковник Павленко пригласил, однако, своего помощника полковника Приклонского. Не стесняясь присутствием третьего лица, герцог задал полковнику Павленко вопрос:

— Как отнесутся чины его батальона к дворцовому перевороту?

— Что вы разумеете под дворцовым переворотом? — спросил его полковник Павленко.

— Ну... если на Царский Престол будет возведен вместо нынешнего Государя один из Великих Князей, — ответил герцог.

Полковник Павленко отказался продолжать разговор, а по уходе герцога он и Приклонский составили протокол, оставшийся, однако, без движения".^{291}

Да, и "дядя Миша", и Великие Князья вели себя так, что удивляться тому, что мы потеряли нашу Родину, не приходится. Только неужели Великие Князья не понимали, что они сами держатся и многими почитаются не собственными заслугами и собственным весом, а тем, что они принадлежали к Семье Монарха? Они рубили сук, на котором сидели.

Интересно мнение одного из лидеров кадетской партии князя П.Д. Долгорукова. Он писал в своих тезисах:

"Если Государь не вступит на путь создания ответственного министерства, то перед нами, судя по последним настроениям Семьи Романовых, встает грозная опасность дворцового переворота. Между тем, дворцовый переворот не только не желателен, а скорее гибелен для России, так как среди Дома Романовых нет ни одного (выделено мною — В.К.), кто мог бы заменить Государя...".

Это понимал лидер оппозиционной партии. Этого не понимала Императорская Фамилия.

Между тем Государственная Дума приступила уже к выбору членов Правительства, которое должно было быть сформировано после задуманного переворота. Оно было намечено на заседании у князя Львова, в кабинете гостиницы "Франция". Председателем Правительства — князя Львова, Министром Иностранных Дел — Милюкова, Военным — Гучкова, Юстиции — Маклакова или Набокова, Земледелия — Шингарева. Торговли и Промышленности — Коновалова, Просвещения — Мануйлова.

Мельгунов пишет:

"...О Керенском тогда никто и не вспомнил".

Был и другой вариант: Председатель Правительства — Родзянко, Министр Внутренних Дел — Гучков, Иностранных Дел — Милюков, Финансов — Шингарев, Путей Сообщения — Некрасов, Земледелия — Кривошеин, Военный — Поливанов, Юстиции — Маклаков, Просвещения — Игнатьев, Торговли и Промышленности — Коновалов. Второй список интересен тем, что в него включали трех бывших царских министров — Кривошеина, Игнатьева и Поливанова. Как мы видим, с некоторыми поправками эти списки соответствовали первому составу Временного Правительства.

По какому же признаку намечались все эти кандидаты в будущее Правительство, которое и было сформировано после удавшегося "бабьего" бунта (превращенного затем в революцию), столь усердно подготовлявшегося Прогрессивным блоком? На этот вопрос можно ответить с помощью книги Мельгунова "На путях к дворцовому перевороту".

В своей книге Мельгунов пишет:

"Трудность установления фактической канвы лежит не только в психологических основаниях. Вмешивается и другая таинственная сила, скрытая от взоров профанов — тайна русских масонов. Мы увидим несомненную связь между заговорщицкой деятельностью и русским масонством эпохи мировой войны. Но здесь, передо мной, табу уже по масонской линии. Современнику очень щекотливо раскрывать чужие тайны. Постараюсь быть осторожным в этом отношении".^{292}

Вы замечаете, как уверенный всегда в себе Мельгунов усердно делает реверанс в определенную сторону? А уж кому, как не Мельгунову, знать об этом! Будем же и мы "осторожны" в "щекотливом" вопросе.

Буду ссылаться, конечно, на Мельгунова.

«На первый взгляд отдельные планы дворцового переворота как будто и совсем не связаны между собой. Два центральных проекта — львовский и гучковский, — непосредственно вышедшие из среды общественности, по видимости, развиваются вне зависимости друг от друга. И только в словах Милюкова можно найти намек на некоторое взаимоотношение, установившееся между существовавшими "кружками" через посредство отдельных лиц... эта связь была преимущественно по масонской линии. Значит, интерес Департамента Полиции к масонским делам был не праздный и не случайный... Масонство оказалось "большой революционной силой"».^{293}

И дальше:

«...Действительно, через масонов шла организация общественного мнения и создавалась некоторая политическая солидарность. Очевидец рассказывал мне, например, о приеме в масонский клан командира Финляндского полка Теплова. Одним из "братьев" ему задан был вопрос о Царе. Теплов ответил:

"Убью, если велено будет".,.

Были инсталлированы ложи не только в Петербурге и Москве, но и в Киеве, Одессе, Нижнем Новгороде. Была в Петербурге военная ложа, собиравшаяся, между прочим, во дворце А.А. Орлова-Давыдова».^{294}

Вы слышали?

"Убью, если велено будет", — говорил полковник Императорской Армии о своем Государе Императоре.