Анатомия любви

В ночи заплясал маленький огонек, осветивший их лица теплым оранжевым сиянием, и на мгновение Хейзел забыла, где она, что ночь холодна, а вокруг кладбище. Свет свечи сделал лицо Джека загадочным и прекрасным, а его контуры столь четкими, что Хейзел ощутила настоятельную потребность обвести их, отчеканить этот профиль на монетах.

А затем взгляд девушки упал на тело, и кровь застыла в ее жилах.

Вместо глаз у покойника были пустые глазницы, чернеющие на лице гротескными провалами, с копошащимися в них личинками. Но, что еще страшнее, веки были пришиты. Тонкой черной нитью, которая аккуратным крестом соединяла верхнее веко с бровью, а нижнее – со щекой. Это делало покойника похожим на кошмарную марионетку. Ничего хорошего не выпало на долю этого человека, и что бы с ним ни случилось, его заставили на это смотреть.

Джек перекрестился.

– Что это? – прошептал он.

– Я не знаю, – ответила Хейзел, – но это не римская лихорадка.

Из потрясенного оцепенения их вывел какой-то шум. Шорох листвы. А затем и движение в тени деревьев. Человек.

– Вниз! – шикнул Джек на Хейзел и столкнул в могилу, которую они раскопали. Он спрыгнул следом и опустил голову, чтобы их не было видно снаружи. Оба замерли бок о бок в узкой яме.

На лбу Хейзел выступили бисеринки пота. Правая щека была измазана в грязи.

– Там кто-то есть? – прошептала она.

– Я не знаю.

Они подождали, затаив дыхание. Вокруг тишина. А затем заскрипел дерн под сапогами. Шаги. Кто-то ходил по кладбищу. Хейзел и Джек, вскинув головы, посмотрели друг на друга, и их лица оказались так близко, что Джек разглядел капельку пота над бровью Хейзел.

– Скорее всего, это просто смотритель, – прошептал Джек. – Обычный ночной обход.

Но хоть он и говорил уверенно, сердце его упало. Смотрители обычно не работают после полуночи.

– А может, священник вышел прогуляться?

Джек не знал. Он жестом показал, что нужно сесть, дабы их головы не были видны, кто бы – или что бы – не было там, снаружи.

Яма в земле была как раз такого размера, чтобы они оба могли сидеть бок о бок, пусть даже их колени упирались в земляные стены могилы. Червь выполз из стены прямо у глаза Джека, и тот инстинктивно отшатнулся, подвинувшись ближе к Хейзел. Она обняла колени, стараясь дышать как можно тише.

Шаги – а теперь это точно были шаги – двигались в их сторону, подбираясь к укрытию Джека и Хейзел.

Глаза Хейзел расширились.

– Тело!

Они оставили его лежать на траве без одежды. Если тот, кто там, снаружи, увидит его…

– Забудь, – шепнул Джек. – Там все равно слишком темно, чтобы разглядеть его.

Но Джек не стал добавлять, что, если тот, кто снаружи, подойдет достаточно близко, чтобы увидеть тело, он легко сможет заглянуть в разрытую могилу и обнаружить их двоих, трясущихся от ночной прохлады.

Теперь шаги были невероятно близко: скрип сапог по влажной траве звучал так четко, словно их владелец был в паре рядов отсюда, но ни Джек, ни Хейзел не рискнули проверить. И это были не одни сапоги; Хейзел прислушалась, а затем показала Джеку три пальца. Между могил прогуливались бок о бок по меньшей мере три человека.

Люди остановились. Джек и Хейзел снова посмотрели друг на друга. У них не осталось путей отступления. Они могли бы сбежать, но на то, чтобы выбраться из ямы, требовалось время, за которое их могли бы окружить, к тому же противников могло быть больше.

– Все в порядке, – прошептал Джек. – Что бы ни было, все будет хорошо.

Он, не раздумывая, поднял руку и обнял Хейзел. Она посмотрела на него, слабо улыбнувшись.

Хейзел поерзала и услышала, как ее подошва шаркнула по дереву. Они прокопали землю до самого гроба. Но сейчас с этим ничего нельзя было поделать. Они могли лишь сидеть и ждать, в надежде, что люди наверху не подойдут настолько близко, чтобы увидеть яму в земле с парой сидящих в ней потрясенных ребят.

Хейзел прижалась плечом к плечу Джека, отчасти спасаясь от промозглой сырости, исходящей от земляных стен, но в основном из-за того, что его тепло – его успокаивающее присутствие – позволяло меньше дрожать от страха. Это помогало ей держаться. Они были здесь вместе. И что бы – или кто бы – ни ждал их снаружи, никому из них не придется столкнуться с этим в одиночку.

Судя по ощущениям, они целую вечность просидели без движения, прислушиваясь к то удаляющимся, то приближающимся шагам. У Хейзел болели все мышцы, но шевелиться она не осмеливалась.

Наконец звуки шагов полностью стихли.

Теперь тишину нарушали лишь трели какой-то ночной птицы и свист ветра среди надгробий. Несмотря на это, Джек и Хейзел не двигались, прижавшись друг к другу в сырой яме на крышке гроба.

Тонкий серп луны появился в небе, острый как скальпель, и в его свете Хейзел изучала лицо Джека: веснушки, усыпавшие нос, странные, как у коршуна, глаза, тонкую линию губ и ресницы длиннее и темнее, чем у нее, загибавшиеся почти до постоянно нахмуренных бровей.

Джек, почувствовав ее взгляд, обернулся.

– Интересно, если…