Анатомия любви

— У вас пультик с кнопкой вызова сестры закреплен в изголовье, — добавила Люба, показав на миниатюрное устройство с синей кнопкой.

— Но мне совсем не больно.

— Так и замечательно. Значит, все будет хорошо. Но вы, пожалуйста, корсет сами не трогайте и — не дай бог — не снимайте, его нужно носить пока постоянно, — предупредил Семен.

— Ой… — расстроилась женщина. — А как же я посмотрю?

— Там пока все выглядит не очень презентабельно, так что и смотреть незачем. Потерпите, скоро все заживет, еще насмотритесь.

— Хорошо, — с грустью в голосе согласилась клиентка. — Надеюсь, Наташка от зависти задохнется.

Это Семен пропустил мимо ушей.

— Тогда я к вам загляну еще перед уходом, а пока отдыхайте.

Они с Любой вышли из палаты, и медсестра покачала головой:

— Нетерпеливая какая… Да ладно бы еще там до операции совсем ничего не было, так ведь нет же, вполне нормальная грудь…

— Ну вы ведь слышали — главное, чтобы Наташка от зависти задохнулась, у Наташки-то, как я выяснил, после пластики что-то с размером и формой случилось. А нашу даму точно психолог осматривал?

— Разумеется! У нас без этого на операцию не идут, вы ведь слышали.

— Тогда как он этот соревновательный забег просмотрел? У Наташки третий, так я четвертый сделаю…

Люба рассмеялась:

— Да ладно вам, Семен Борисович! Женщины так устроены, это нормально.

— Мало в этом нормального, Любаша. Грудь должна нравиться мужчине и себе, любимой, а не вызывать зависть у подруг.

— Как посмотреть… Ой, я тут заболталась, а у меня антибиотики же! — воскликнула она, бросив взгляд на стенные часы. — Побежала! Зайдете еще?

— Да, перед уходом непременно. А кабинет психолога как же — самому искать? — вспомнил Семен, и Люба уже на бегу пообещала:

— Я покажу!

Разговор с психологом прошел гораздо легче и проще, чем представлял себе Семен. До этого у него не было подобного опыта, он всегда считал, что мужчине негоже плакать в жилетку незнакомому человеку, да еще за деньги. Об этом он прямо заявил Иващенко, когда тот поинтересовался наличием подобного опыта:

— Знаете, Иван Владимирович, я вообще считаю, что это странно — идти к постороннему человеку со своими проблемами, да еще ждать от него волшебный рецепт, где будет написано, что и как сделать, чтобы жизнь изменилась.

— Такого рецепта не существует.

— Разумеется! Но в основном-то люди именно за этим и приходят, разве не так? Человек ждет, что за его деньги вы напишете подробно, как ему жить.

— Отчасти вы правы, Семен Борисович, — согласился Иващенко. — Но лишь отчасти. Многим просто некому рассказать какие-то вещи, кто-то боится быть непонятым близкими и, как следствие, отвергнутым ими. А есть такие, кому просто нужно проговорить проблему вслух, и решение они надут сами. Мое же дело — выслушать и направить. Я не могу изменить чью-то жизнь, но могу помочь выйти на ту дорогу, которую человек сам, может, просто не заметил. Вот возьмем вас.

— А что — я? — удивился Семен. — У меня особых проблем нет.

— Видите — особых нет, — сразу зацепился за слово психолог. — Значит, они все-таки есть, но вы не считаете их важными, определяющими или непреодолимыми. Проблемы есть у всех, даже если нам они таковыми не кажутся. Даже выбор рубашки утром зачастую проблема, согласитесь?

— Мне с этим легче, я футболки предпочитаю.

— То есть подобную проблему вы для себя решили, — улыбнулся Иващенко. — А давайте выясним, какую проблему вы решаете, садясь на мотоцикл и выезжая на трассу.

— Разве для этого нужна проблема? — удивился Семен. — Я с детства люблю… — и вдруг осекся, вспомнив, как однажды, когда ему было лет двенадцать, он впервые попал с отцом на мотогонки.

Борис Исаевич так восхищался бесстрашными парнями на мотоциклах, так вдохновенно рассказывал об их мужестве, отваге и настоящем мужском стержне, что Семен понял — такие парни вызывают у отца уважение.

В секцию он пришел поздно, особых результатов от него уже не требовали, гонял Семен больше для себя, а потом познакомился с байкерской тусовкой и, что называется, переметнулся. Отец, кстати, не заметил того, что сын больше не ходит на тренировки, как не заметил, кажется, смены спортивного мотоцикла на подержанный харлей, который Семен любовно перебирал в гараже под присмотром соседа-автомеханика.

Выходит, увлечение мотоциклами пришло не само по себе, понял Семен и удивленно посмотрел на психолога:

— А вы правы… — И он рассказал историю с мотогонками, замечая, как Иван удовлетворенно кивает.

— В конечном итоге отец все равно не стал считать вас мужественным и смелым, ведь так?

— Так… но мне его мнение теперь уже неважно.

— «Теперь уже»? А когда было важно?