Анатомия любви

Инна машинально прикинула в голове, в какую сумму вообще обойдется неведомому клиенту эта секретная операция, и сделала вывод, что под нож ляжет человек непростой и очень состоятельный, таким, конечно, огласка не нужна.

— Я… могу подумать несколько дней? — выдавила она, снова глядя на листок с цифрами.

— Можете. Но постарайтесь не затягивать с решением, мне нужно дать ответ клиенту и, если вы откажетесь, искать нового анестезиолога.

— Мне нужна пара дней… понимаете… нужно ведь все взвесить… — пролепетала Инна, в душе уже уверенная, что согласится — эта сумма могла бы помочь ей наконец-то изменить свою жизнь, и именно эта возможность заставляла Инну утвердиться в положительном решении.

— Разумеется, Инна Алексеевна. Но помните — о нашем разговоре никто знать не должен, это основное условие.

— Я понимаю…

— Тогда давайте заниматься своими делами, а вы, как решите, сразу приходите ко мне, хорошо? И прошу — не очень затягивайте с ответом, — напомнил Локтев, вставая из-за стола.

Инна сунула листок с суммой в карман и тоже встала — нужно было еще раз осмотреть больного перед операцией.

Домой она возвращалась в странном настроении, это заметил Антон и недовольно поинтересовался:

— Случилось что?

— Нет… все в порядке. Я просто устала сегодня.

— Я уже говорил — тебе нет нужды вообще там работать.

— Тоша… ну а где я могу работать с такой специализацией?

— Если непременно нужно каждое утро мотаться в Москву, можно выбрать что-то другое, — буркнул муж. — Почему не работать там, где не будешь выматываться? Сидела бы косметологом где-нибудь в салоне красоты.

— Ты думаешь, что косметологи не работают и не выкладываются? Да там вообще рабочий день практически от рассвета до заката. В своей клинике у меня жесткий график, я ведь даже дежурств почти не беру, только если попросят… — Инна убрала с лица прядь волос и невольно задела синяк на скуле, тщательно замаскированный плотным тональным кремом. — Ох… — непроизвольно вырвалось у нее, и муж тут же понял причину:

— Дорогая, ну ты ведь сама виновата. Я же просил — не трогай меня, когда я возвращаюсь с работы не в настроении… Мне очень жаль, что так вышло, правда… — он дотянулся до ее руки и сжал пальцы. — А хочешь, в ресторан сейчас заедем?

В ресторан Инна не хотела, но знала, что если откажется, дома придется за это рассчитываться новыми синяками — Антон не терпел никаких проявлений неповиновения и отказ от его предложений всегда воспринимал агрессивно.

— Да, это было бы кстати, — выдавила Инна, пытаясь натянуть улыбку.

Антон удовлетворенно кивнул и начал перестраиваться в другой ряд для поворота.

Они приехали в любимый ресторан мужа, и Инна поняла, что поужинать ей вряд ли удастся — у нее была аллергия на морепродукты, Антон отлично об этом знал, но всякий раз вез ее именно сюда, где практически не было блюд без креветок, кальмаров, мидий и тому подобного. Но Инне даже в голову не пришло возразить или хотя бы заикнуться о своей аллергии — это непременно вызовет у Антона вспышку гнева.

«Придется опять сидеть с тарелкой картошки», — вздохнула она про себя и вышла из машины.

Инна всякий раз спрашивала себя, зачем терпит все это, и с годами найти ответ становилось все труднее. Раньше она уговаривала себя тем, что любит Антона — да так, в общем-то, и было первые годы их брака, — и Антон тоже ее любит. Со временем любовь трансформировалась в заботу о детях — им нужен отец, родной отец, который их не трогает и пальцем, даже голоса не повышает. Но сейчас Инна вдруг поняла, что совершает самую страшную ошибку в жизни — она программирует детей на такую же модель отношений. Еще немного — и Алина начнет догадываться, почему мать изводит тонны тонального крема или переодевается только в запертой на ключ гардеробной. И своим поведением Инна даст ей понять, что это нормально. А такой жизни для дочери она не хотела.

Листок с написанной Владом суммой остался лежать в кармане рабочего костюма, Инна не хотела, чтобы муж, имевший привычку обыскивать ее сумку и все содержимое, увидел цифры и начал задавать вопросы. Она колебалась. С одной стороны, эти деньги дадут ей свободу и помогут решиться наконец на то, что без денег не провернешь. Но с другой…

Кто этот странный клиент? Что за операция ему требуется? Почему непременно нужно держать все втайне? И что будет, если вдруг какая-то информация просочится из стен клиники?

Голова пухла от мыслей, и Инна отвлеклась, не услышала вопроса, заданного Антоном перед десертом.

Пинок в голень под столом быстро привел ее в чувство, она сумела даже сдержать рвавшийся из груди вскрик, подняла глаза:

— Прости, дорогой… я действительно не расслышала…

— Чем таким важным ты занята? — сварливо поинтересовался Антон. — Я пытался обсудить предстоящие каникулы дочери.

— Но… еще ведь есть время…

— Ты вечно все откладываешь на последний момент, когда уже нет никакого выбора!