Анатомия Меланхолии

однако, Qui fit, Maecnas, и т. д. [Что за причина тому, Меценат[1762]], почему так происходит и что тому причиной? «Уж такова извращенная природа многих людей, что на них никак не угодишь, — говорит Феодорет[1763], — ни богатством, ни бедностью; здоровы они иль больны, они все равно жалуются, ропщут на любой свой жребий, будь то преуспеяние или невезение; выпадет ли год, когда все дешево, или неурожайный, они одинаково расстроены; есть изобилие или нет его — ничто им не в радость, ни война, ни мир, есть у них дети или нет их». Таков по большей части наш всеобщий нрав — быть недовольными, жалующимися и несчастными, как мы, по крайней мере, считаем, и покажите мне того, кто не таков или когда-либо считал иначе. Преуспеяние Квинта Метелла{1403} вызывало у римлян бесконечное восхищение, притом до такой степени, что, как свидетельствует упоминающий о нем Патеркул, вы едва ли сыщете у другого народа, среди людей любого положения, возраста и пола хотя бы одного, который мог бы сравниться с ним своим счастливым уделом[1764]; одним словом, он был bona animi, corporis et fortunae, прекрасен душой, телом и жребием; и то же самое можно было сказать о П. Мюциане Крассе[1765]{1404}. Такой же была, по мнению Плиния, счастливая участь уроженки Лакедемона Лампито{1405}, поскольку она была супругой царя, матерью царя и дочерью царя[1766]; и равным образом весь мир почитал правителя Самоса Поликрата. Греки хвастались своими Сократом, Фокионом и Аристидом, а софидиане в особенности своим Аглаем{1406}, omni vita velix, ab omni periculo immunis [удачливыми на протяжении всей своей жизни, избежавшими каких бы то ни было опасностей], что, к слову сказать, Павсаний считал невозможным{1407}; а римляне — своими Катоном[1767], Курием{1408} и Фабрицием за их достойную участь и жизнь в уединенных поместьях, умение управлять страстями и презрение к миру; и все же ни один из них не был счастлив или свободен от неудовлетворенности — ни Метелл, ни Красс, ни тем более Поликрат, погибший насильственной смертью, равно как и Катон; а сколько отвратительного рассказывают Лактанций и Феодорет о Сократе, человеке слабом, как, впрочем, и об остальных. В сей жизни не дано испытать какое-либо удовлетворение, но как сказано им[1768]: «Все суета и томление духа», — все в ней с изъяном и несовершенно. Будь у тебя волосы Самсона, сила Милона, оружие Скандербега, мудрость Соломона, красота Авессалома, богатство Креза, Pacetis obulum [обол Пасета], доблесть Цезаря, отвага Александра, красноречие Туллия или Демосфена, кольцо Гигеса{1409}, Пегас Персея и голова Горгоны, достигни даже возраста Нестора — все это не сделает тебя совершенным, не принесет тебе удовлетворения и истинного счастья в жизни. Даже в самой сердцевине нашего веселья, радости и смеха заключены печаль и горесть, а если и встречается среди нас истинное счастье, то ведь только лишь на время:

Desinit in piscem mulier formosa superne[1769]

[Лик от красавицы девы, а хвост от чешуйчатой рыбы],

прекрасное утро сменяется хмурым полднем. Брут и Кассий, некогда прославленные, оба в высшей степени счастливые, однако вы едва ли отыщете двух других, говорит Патеркул, quos fortuna maturius destituerit, которых бы так быстро покинула удача{1410}. Ганнибал, всю свою жизнь выходивший победителем, встретился с равным ему и был в конце концов покорен. Occurit forti, qui mage fortis erait. [Сильный в конце концов встречает еще более сильного.] Кто-то вступает как триумфатор, подобно Цезарю в Риме или Алкивиаду в Афинах. Coronis aureis donatus, его венчают, чтят, им восхищаются, но со временем его статуи разбивают, а его самого освистывают, убивают. Магнус Гонсальво[1770]{1411}, сей знаменитый испанец, был поначалу почитаем королем и народом, вызывал одобрение, но сразу же после этого заточен в тюрьму и изгнан. Admirandas actiones graves plerunque sequuntur invidiae, et acres calumnioe, несправедливая враждебность и злейшая клевета следуют обычно по пятам за славными деяниями — таково наблюдение Полибия{1412}. Рождаешься богатым, умираешь нищим, сегодня здоров, а завтра одолеваем недугами, ныне наслаждаешься благосостоянием, удачлив, счастлив, но мало-помалу чужеземные враги лишают всего, чем обладал, ограблен мародерами, взят в плен, жалок и бессилен, как жители Раввы, «коих положили под пилы, под железные молотилки, под железные топоры и бросили в обжигательные печи»[1771].