Анатомия Меланхолии

Nos demiramur, sed non cum deside vulgo,
Sed velut Harpies, Gorgonas et Furias{1490}

.

Мы тоже чудо, мы не такие, как простолюдины,

И так же необычны, как Гарпии, Фурии, Горгоны.

Или если нас и в самом деле одобряют, почитают и восхищаются нами, quota pars, то какая же это ничтожная часть в сравнении с целым миром, с теми, кто даже не слышал наших имен! Сколь немногие обращают на нас внимание! Сколь незначительно пространство, такое же незначительное, как земля Алкивиада{1491} на карте! И все-таки каждый человек надеется на бессмертие и жаждет распространить свою славу на обитателей другого полушария, в то время как половина, да что там, даже не четверть его собственной провинции или города не только его не знает, но даже и ничего о нем не слыхала; если же принять в соображение, что такое этот их город в сравнении с целым королевством, а королевство — с Европой, Европа — в сравнении со всем миром и сам мир, у которого должен быть предел, если сравнить его с едва видимой на небосводе дальней звездой в восемнадцать раз большей, чем наша, и если число этих звезд неисчислимо и каждая из них размерами подобна нашему Солнцу и тоже окружена планетами и все они обитаемы, то какова же пропорция нашего величия в сравнении с ними всеми и что такое тогда наша слава? Orbem terrarum victor Romanus habebat{1492}, как хвастался один из персонажей Петрония, весь мир подвластен Августу; и точно так же считалось и во времена Константина, когда Евсевий бахвалился тем, что император повелевает всем миром, universum mundum proeclare admodum administravit… et omnes orbis gentes Imperatori subjecti{1493} [он управлял всем миром с большой проницательностью, и все народы подчинялись императору]; точно так же провозгласили и Александра повелителем четырех монархий{1494} и пр., в то время как ни греки, ни римляне не обладали более чем пятнадцатой частью ныне известного мира и только лишь половиной того, который был в то время описан. Какими же Брагадоккио{1495} являемся в таком случае и они, и мы! Quam brevis hic de nobis sermo, как сказал он[1932], pudebit aucti nominis[1933], как недолговечна, как коротка наша земная слава! Каждая отдельная провинция, каждая небольшая местность или город, после того как мы закончили все свои свершения, породит столь же благородные души, столь же превосходные во всех отношениях примеры и столь же прославляемые имена, как и наши: Кэдуолледер в Уэльсе{1496}, Ролло{1497} в Нормандии, Робин Гуд и Малютка Джон{1498} столь же хорошо известны в Шервуде, как Цезарь — в Риме, Александр — в Греции или его Гефестион{1499}. Omnis aetas omnisque populus in exemplum et admirationem veniet[1934] [каждый век, каждый народ может представить примеры, вызывающие наше изумление], каждый город, каждая книга изобилует доблестными воинами, сенаторами, учеными, и хотя Брасид[1935] был достойным полководцем, прекрасным человеком и считался не имеющим себе равных в Лакедемоне, а все же, как справедливо было сказано его матерью, plures habet Sparta Bracyda meliores, в Спарте есть немало людей и получше, чем он когда-либо был; и как бы ты ни восхищался собой или своим другом, множество никому неведомых людей, на которых мир никогда не обращал никакого внимания, окажись они на том же месте или участвуй в тех же событиях, проявили бы себя намного лучше, нежели он, или кто другой, или ты сам.