Анатомия посткоммунистического мафиозного государства

● О невозможности продолжения строительства экономической пирамиды свидетельствует то, что уже резко ограничены возможности наложения такой новой «дани», в отношении которой остается тайной, на кого же в конечном итоге возглагаются тяготы по ее выплате. Лихорадочный поиск новых источников дохода (проекты налога на Интернет и отъема остатков сбережений частных пенсионных касс, введение новой платы за пользование автострадами) вызвал открытое сопротивление. Часть задач по сбору средств перебрасывается практически полностью лишенным автономии муниципалитетам в рамках своеобразного движения «собери сам»: если у тебя есть расходы на социальные нужды, покрывай их за счет введения новых местных налогов. Это, конечно, крайне циничная политика, ведь налогоспособность населения ниже всего именно там, где наблюдается наибольшая необходимость в социальных пособиях.

● Раз за разом появляются новые, исходящие из неясных источников предложения о материальной поддержке «национального среднего класса» (например, введение одноставочного подоходного налога со снижением ставки до однозначного уровня или предоставление дальнейших налоговых льгот для членов больших семей, причем эти льготы могут быть реализованы при наличии работы и доходов, превышающих средний уровень). Однако эти предложения могут быть осуществлены лишь при обложении новой «данью» различных секторов экономики, что вызвало бы организованное сопротивление со стороны экономических игроков.

● В то же время идеологизированные вмешательства в приватную сферу, обслуживающие предполагаемые ценностные ориентации национально-христианского среднего класса, уже не приносят политической прибыли и не только раздражают широкое общественное мнение, но и вносят раздор в лагерь сторонников. Эти вмешательства задуманы скорее как коммуникационная жвачка для отвлечения внимания общественного мнения. К их числу относятся, например, установка пропускных систем в школах или введение обязательного наркотеста для крупных социальных групп и профессиональных категорий, в том числе для журналистов, впрочем, и у этих инициатив предусматривалась функция повышения неподнадзорного обществу государственного контроля. С другой стороны, имели место идеологизированные акции, служившие экономическим интересам приемной политической семьи, например запрет на работу магазинов, универмагов и торгово-развлекательных центров в воскресные дни, против которого высказалось около двух третей опрошенных граждан. Этот запрет в такой степени нарушает привычный распорядок миллионов людей в конце недели, что они воспринимают его как агрессию против их образа жизни, причем он вызывает раздражение против правительства даже у прежде аполитичных слоев населения.

● Расширение круга неудачников и аутсайдеров помогает общественности увидеть в «легитимированной», открытой коррупции приемной политической семьи суть «искусства дружбы» – мафиозное государство. Крах брокерских домов, множеством нитей связанных с правительственными игроками (например, дома Quaestor), весной 2015 г., а также вызволение части оставшегося имущества и селективная выплата компенсации пострадавшим также стали разоблачительной иллюстрацией системной коррупции.

● В то же время приемную политическую семью ослабляет и бандитская война между Орбаном и Шимичкой. Хотя Крестный отец может перекрыть государственные источники, ранее питавшие фирмы Шимички, и приступить к «обезвоживанию» его империи, все же, с одной стороны, учитывая накопленные ею резервы, этот экономический проект не может быть краткосрочным, а с другой стороны, Орбан не может устранить Шимичку легитимными средствами насилия.

● Провозгласив после 2010 г. политику открытости на Восток, Орбан отказался от существенного элемента своей идентичности, от антикоммунизма, соединенного с русофобией. Тем самым он переломил суть той политики, которой он следовал с 1993 г. В надежде на получение экономической и политической прибыли для приемной политической семьи он разрушил один из символов своей идентичности, однако даже его сторонники не могут быть перепрограммированы столь радикально. Орбан может думать, что политика – это искусство введения умеренных доз непоследовательности, однако это уже выходит за рамки такого представления, так как подрывает эмоциональную целостность его политики: нельзя быть одновременно и антикоммунистом, и русофилом, особенно в обстановке роста имперских амбиций России.

● Правительство Орбана оказалось в международной изоляции, санкции, примененные США и ЕС, не только сузили пространство маневрирования режима, но и сделали очевидным его отверженность для общественного мнения.

● Помимо узкого до 2014 г. круга критически настроенных по отношению правительству СМИ, обо всем этом ежедневно информировал своих зрителей и телеканал RTL Klub, сопротивлявшийся насильственным попыткам купить его, а потом пострадавший от налога на рекламу. Если один из двух крупных коммерческих телеканалов, TV2, перешел во владение приемной политической семьи, то аквизионная попытка, нацеленная на RTL Klub, оказалась безуспешной. За последние полгода аполитичный, бульварный стиль ежедневной информационной программы последнего стал сдабриваться резко критическими по отношению к правительству политическими блоками, что удвоило зрительскую аудиторию канала. Руководство канала как бы дает понять зрителям, что их каждодневные впечатления не изолированные, разрозненные происшествия, а общие и постоянные характеристики функционирования режима. Позиции правительства ослабляет и альтернативная медиаимперия Шимички, сотрудники которой своей умеренной, но изощренной критикой приводят в замешательство верных сторонников «Фидес».

● Однако в результате идеологической пирамиды «Фидес» разрушила моральный барьер, который в случае потери партией популярности мог бы помешать ее разочарованным приверженцам пополнить лагерь праворадикалов.