Анатомия посткоммунистического мафиозного государства

После краха Советской империи многие из нас жили во власти иллюзии, что на смену коммунистическим диктатурам – по крайней мере, в Европе – могут прийти только либеральные демократии западного типа. И хотя этот путь не казался гладким, все соглашались, что мы участвуем в процессе линейного, прогрессивного развития к этой цели. Отдельные отклонения от норм либеральной демократии казались скорее детскими болезнями, а не характерными чертами сложившейся личности. Хотя в историческое мгновение перестройки возникли и представления о «третьем пути», они были перечеркнуты желанием принадлежать к Европе и необходимостью приспосабливаться к ней в институциональном плане. Большинство стран, где произошла смена режима, став членами ЕС, выдержали приемный экзамен, хотя вследствие геополитических соображенией Евросоюза некоторым из них достаточно было подготовиться на краткосрочных курсах и сдавать экзамены с облегченными требованиями. Инициаторы расширения ЕС верили в то, что новые члены союза руководствуются не только необходимостью сдать приемный экзамен для присоединения к потребительскому сообществу, но и желанием принадлежать к определенному сообществу с добровольно выбранными ценностными ориентирами. По мере того как вырисовывалась необходимость осмыслить связанное с этим разочарование, расширялась и обогащалась транзитологическая литература.

3.1. В плену интерпретации, опирающейся на противопоставление «демократия – диктатура»

Интерпретации дефицита демократии и функциональных перебоев, наблюдавшихся после падения восточноевропейских коммунистических режимов, отражают крайне пеструю картину. Как правило, делаются попытки в той или иной форме интерпретировать политические процессы в отдельных посткоммунистических государствах, опираясь на противопоставление«либеральная демократия – диктатура». Посткоммунистические страны уже двинулись по направлению к миру либеральной демократии, но еще не прибыли туда. Или: они уже довольно далеко продвинулись по этому пути, но остановились или даже повернули назад. Транзитология предстает перед нами не только как раздел изучения трансформации социальных режимов, но и как отсылка к своему дословному значению: эти режимы как бы еще находятся в пути и образуют различные модели лишь в зависимости от степени отдаленности или отклонения от буржуазной демократии.

Некоторые пытаются определить степень этого отклонения с помощью своеобразных словосочетаний, в которых к слову «демократия» добавляются ограничительные эпитеты или отрицательные частицы: нелиберальная[22], управляемая, ограниченная, квази-, ограниченная и т. д. демократия. С учетом различных институциональных индикаторов устанавливается степень отклонения от нормы и «суммарное количество баллов», в зависимости от которого делается вывод, можно ли еще считать данный режим демократическим.

Другие же полагают, что более точная картина может быть получена, если охарактеризовать эти режимы скорее как варианты автократии, диктатуры, снабженные различными смягчающими эпитетами, например как полуавтократический режим, мягкую диктатуру, конкурентную или выборную автократию[23].

О размещени и на шкале демократия – диктатурасвидетельствует и категория гибридных режимов, а также иные родственные названия, которые, однако, призваны определить данное общественное устройство уже не в соотнесении с тем или иным полюсом шкалы[24].

И все же перечисленные выше наименования дают различным властным режимам скорее формальную, техническую, а не субстанциальную характеристику. Главный недостаток метода размещения режимов на оси «демократия – диктатура» состоит в том, что искажения системы институтов либеральной демократии превращаются просто в количественные показатели, к тому же эти показатели не сводятся в систему, а рассматриваются отдельно, как не связанные друг с другом индикаторы. Конечно, на первый взгляд этот подход дает возможность сопоставить различные автократические режимы, но одновременно исключает из анализа своеобразные различия на уровне системы. Таким образом, благодаря этому, между прочим политически полезному и ориентирующему методу шкалирования, а также благодаря накоплению показателей дефицита демократии можно составить представление о степени отклонения данного режима от «идеального» состояния, но не о своеобразной, системной природе его «девиантности». Беда в том, что данные показатели привязаны к языку, в котором категории описания либеральной демократии с добавлением к ним отрицательных частиц, указывающих на отклонение от «нормы», используются для характеристики режимов уже принципиально иного типа.

3.2. Переход к субстанциальным понятиям описания режима