Анатомия посткоммунистического мафиозного государства

Иногда используемые наименования указывают на субъектов власти, подрывающей либеральную демократию, к таким наименованиям относятся, например, мажоритарная демократия, партийная система с доминантной партией, однопартийная система, вождистская демократия.

Если в упомянутых выше определениях вопросы концентрации власти и обогащения еще непосредственно не связаны друг с другом, то в названиях, указывающих на нелегитимных бенефициаров власти, таких как, например, клиентела, капитализм для корешей[25] или клептократический авторитаризм[26], они уже отчасти переплетаются. Эти определения являются плодотворными подвижками в объяснении посткоммунистических режимов, однако некоторые входящие в них эпитеты – из-за заложенных в них порой подспудных предположений и скрытых смыслов – ограничивают их толкование:

● Понятие «клиентела» не выражает нелегитимности данных отношений.

● Слово «кореш» предполагает наличие в коррупционных сделках играющих разные роли, но все же равноправных сторон, партнеров, а также осуществление добровольных, единичных, но повторяемых трансакций, которые могут быть без последствий прерваны или повторены по инициативе любой стороны.

● Эпитет «клептократический» внушает представление об общественном устройстве, которое отличается от мафиозного государства следующим:

– во-первых, последнее осуществляет насильственный отъем собственности, в то время как при клептократическом режиме осуществляется лишь откачка текущих доходов с помощью классических коррупционных механизмов;

– во-вторых, клептократы, в отличие от мафиозного государства, не создают стабильных вассальных связей, отношений подчинения;

– в-третьих, клептократия не обязательно централизована и монополизована (а может быть децентрализованной или, если угодно, анархической);

– в-четвертых, в отличие от мафиозного государства клептократия не обязательно применяет насилие и криминализует, а лишь пользуется преимуществами, предоставляемыми случаем и ситуацией.

Однако понятие посткоммунистического мафиозного государства не только указывает на отклонения от норм либеральной демократии или на технику концентрации власти, но и имеет целью описание природы властной элиты.

3.3. Ограниченная действенность исторических аналогий

Заметив системообразующий характер отклонений от нормы, венгерские аналитики обратились к поискам исторических аналогий.

У некоторых из них явления централизации и огосударствления, противостоящие характерным для либеральной демократии представлениям о свободном рынке, децентрализации, а также о роли государства как создателя правил честной конкуренции и гаранта их соблюдения, вызвали ассоциации с поздним коммунизмом эпохи Кадара[27]. Однако метафора неокоммунизма обманчива со многих точек зрения. С одной стороны, классические коммунистические режимы основывались на монополии государственной собственности, а с другой стороны, коммунистическая властная элита, номенклатура, была организована не по образцам мафиозной культуры.

Другие интерпретировали aктивное возрождение идеологии, культурных образцов и языка режима Хорти, существовавшего в Венгрии до Второй мировой войны, и южноевропейских корпоративистских режимов усматривая в этом системообразующее фашистоидноеявление[28].