Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова

– Материалов следствия и Ваших показаний достаточно, чтобы передать дело в военный суд. Но мне нужна вся сеть. Как я вижу, Вы только одно из звеньев этой сети, которую спецслужбы развернули в институте. С Вашей помощью мы должны вскрыть всю сеть и ликвидировать её. Со своей стороны я могу пообещать Вам, что Ваша помощь следствию будет учтена судом и Вы сможете избежать смертного приговора.

– Извините, но я не знаю, что ещё могу рассказать.

– Вы можете ещё многое рассказать. Кто Вам помогал в сборе информации, кто ещё принимал участие в передаче Вам заданий и кому Вы передавали собранную информацию? Кто ещё в институте занимался подобной деятельностью?

– Я всё это много раз рассказывал Александру Александровичу. Больше мне добавить нечего.

– Да, я ознакомился с протоколами допросов. Дядя Коля, – задумчиво произнёс генерал, – этот дядя Коля, которого Вы опознали по фотографии, опытный разведчик, по совместительству сотрудник торгового представительства одной из западных стран в нашей стране, срочно выехал из Союза, за день до Вашего ареста. Ещё в Ваших показаниях фигурирует некий Владимир Петрович.

– Да, я встречался с ним три раза, – вставил Константинов.

– И не смогли его опознать ни по одной из представленных Вам фотографий, – добавил генерал, – а посмотрите вот эти.

Генерал вынул из кармана несколько фотографий и разложил их на столе.

– Извините, у меня что-то со зрением, я не могу на таком расстоянии.

Генерал кивнул Александру Александровичу, тот взял фотографии и подошёл к Константинову поближе. Это были три изображения одного и того же человека. Внимательно присмотревшись, Константинову показалось, что этого человека он знает. Взял одно фото в руки, начал внимательно рассматривать его. Да, это, без сомнения, был Владимир Петрович. Правда, вид у него был другой. Какой-то шикарный, что ли, независимый. Респектабельный иностранец, это было сразу заметно и по причёске, и по костюму.

– Да, это он.

– Кто?

– Владимир Петрович. Больше я ничего о нём не знаю. Он назвал себя корреспондентом.

– Не удивительно. Это резидент одной из разведок, сотрудник посольства.

– Мы его задержали? – спросил Александр Александрович.

– Увы, подполковник. У него дипломатическая неприкосновенность, и он недавно покинул страну. Но давайте вернёмся к нашему институту. Вы продолжаете утверждать, что Вам никто не помогал в сборе шпионской информации?

– Мне никто не помогал, – ответил Константинов.

– Подполковник, давайте свидетеля, – резко сказал генерал.

Александр Александрович подошёл к столу и нажал кнопку. Дверь открылась, вошёл караульный: «Пригласите, пожалуйста, свидетеля Агафонову», – караульный вышел. Константинов побледнел, и у него вспотели ладошки рук. Это не могло укрыться от проницательных глаз генерала.

Через мгновение в кабинет вошла Оля. Она была испугана и не сразу заметила Константинова, сидящего в метре от стола. Оля нервно оглядела кабинет, затем увидела его, побледнела, губы сжались, и она зарыдала.

– Юра, Юрочка, – со всхлипом произнесла она, – боже, что это? Я не верила тому, что говорили в институте. Я не могла в это поверить. Скажи, скажи, пожалуйста, что это какая-то чудовищная ошибка. Ты почему молчишь?

Константинов не знал, можно ли ему говорить, посмотрел на генерала и Александра Александровича. Генерал сидел на своём месте, руки сложены на груди, он внимательно смотрел на Константинова и Олю. Александр Александрович отошёл к окну и смотрел в пол.

– Оленька, милая Оля. Это всё чудовищно. Я не могу ничего поделать.

– Юра, скажи, что это неправда.

– Оля, я не могу ничего тебе сказать.

– Так это правда? – тихо произнесла она.

– Да, – выдохнул Константинов.

– Это не может быть правдой, ведь я тебя люблю. Ты не мог этого сделать. Тебя, наверное, оклеветали? Тебя кто-то заставил?

Константинов опустил глаза в пол, он не мог смотреть на Олю.

– Будем считать, что приветствие старых друзей закончено, – громко сказал генерал, подполковник, продолжайте вести допрос.

Александр Александрович отошёл от окна, подошёл к столу и нажал кнопку вызова. Через пару секунд в комнату вошёл конвоир: «Принесите, пожалуйста, два стула», – сказал ему Александр Александрович. Через минуту тот вернулся, принеся два стула. Александр Александрович взял их. Один поставил у стены напротив Константинова, другой поставил сбоку у стола. Сел на него. Пододвинул к себе бумаги. Взял чистый бланк допроса.

Это была не первая очная ставка Константинова. Были встречи практически со всеми сотрудниками лаборатории, с охранниками института и даже с руководством. Процедуры жутко неприятные, когда приходилось при бывших сослуживцах рассказывать вновь и вновь о своём предательстве. Видеть их глаза. Одни смотрели на него с презрением и ненавистью, другие с сочувствием и непониманием того, как их товарищ, для многих старший товарищ, смог совершить это. Но сегодня было другое. Напротив него сидела Оля, женщина, которая была небезразлична для Константинова.

После общих вопросов, к которым Константинов уже привык, пошли вопросы по существу.