Анатомия рассеянной души. Древо познания

Он подумал о Лулу и решил пойти к ней. Она была его единственным другом. Он вернулся в город, миновал улицу Аточа и вошел в магазинчик. Лулу была одна и перовкой смахивала пыль со шкафов. Андрес сел на свое обычное место.

— Вы сегодня просто прелесть, какая красивая, — сказал вдруг Андрес.

— Какая муха вас укусила, что вы так любезны сегодня, дон Андрес?

— Правда. Очень красивая. С тех пор, как вы здесь, вы принимаете все более человеческий облик. Раньше у вас было очень язвительное, насмешливое выражение, а теперь этого нет; лицо сделалось таким мягким. Мне кажется, что от постоянного общения с матерями, которые приходят покупать чепчики для своих детишек, у вас у самой сделалось какое-то материнское выражение лица.

— А знаете, очень грустно все время шить чепчики для чужих детей.

— Как! Неужто вы предпочли бы шить их для своих?

— Если было бы можно, — отчего же? Но у меня никогда не будет детей. Кто полюбит меня?

— Аптекарь, который приходит в кафе, поручик… Разыгрывайте скромницу, а сами одерживаете победы!..

— Я?

— Ну, да, вы!

Лулу продолжала обмахивать перовкой шкафы.

— Вы меня ненавидите, Лулу? — сказал Андрес.

— Да. Потому что вы говорите глупости.

— Дайте мне руку.

— Эту руку?

— Да. Теперь сядьте рядом со мной.

— Рядом с вами?

— Да. Теперь посмотрите мне прямо в глаза. Прямо, честно.

— Ну, смотрю. Еще что-нибудь сделать?

— Вы думаете, что я не люблю вас, Лулу?

— Нет, любите… немножко… Вы видите, что я неплохая девушка… Но, и только.

— А если бы было нечто большее?.. Если бы я питал к вам нежность, любовь… что бы вы ответили мне?

— Нет, нет, это неправда, вы меня не любите! Не говорите мне этого.

— Нет, это правда, правда, — и, притянув к себе голову Лулу, он поцеловал ее в губы.

Лулу сильно покраснела, потом побледнела и закрыла лицо руками.

— Лулу, Лулу, — взволнованно проговорил Андрес, — неужели я оскорбил вас?

Лулу встала и, улыбаясь, прошлась по магазину.

— Видите ли, Андрес, — это безумие, этот обман, который вы называете любовью, — я его почувствовала к вам с первого раза, как вас увидела.

— Правда?

— Да, правда.

— И я — слепец?

— Слепец, совершенный слепец!

Андрес взял руку Лулу и несколько раз поцеловал ее. Они разговаривали долго. Наконец, послышался голос доньи Леонарды.

— Я уйду, — сказал Андрес, вставая.

— Прощай! — воскликнула она, прижимаясь к нему. — Не покидай меня больше, Андрес. Куда бы ты ни пошел, возьми меня с собою.

Часть седьмая Опыт с ребенком

1. Право на потомство

Несколько дней спустя, Андрес отправился к своему дяде. Постепенно он перевел разговор на вопрос о браке, и потом сказал:

— Мне хочется разобрать с вами один щекотливый вопрос.

— Неужели?

— Да. Представьте себе: один из моих пациентов, человек еще молодой, но артритик и неврастеник, имеет невесту, девушку слабую и немного истеричную. И этот господин спрашивает меня: «Могу ли я, по-вашему, жениться?» И я не знаю, что ему ответить.

— Я бы ответил ему: нет, — сказал Итурриас. — А он потом пусть поступает, как знает.

— Но я должен привести ему причину.

— Какую же еще причину! Он почти что больной, она тоже; он колеблется… Этого достаточно для того, чтобы не жениться.

— Нет, не достаточно.

— Для меня, да. Я думаю о детях. Я не думаю, как Кальдерон[337], что величайшее преступление человека — родиться. По-моему, это просто поэтический вздор. Гораздо большее преступление — дать жизнь[338].

— Всегда?.. Без исключения?

— Нет. По-моему, критерий должен быть такой: если родятся здоровые дети, которым дается жилище, уход, воспитание, образование, тогда родителям можно отпустить их грех; если же дети родятся больные, туберкулезные, сифилитики, неврастеники, то родители должны быть сочтены преступниками.

— Но, ведь этого нельзя знать заранее.

— Я думаю, что можно.

— Во всяком случай, это не легко.

— Я и не говорю, что легко. Но уже одного опасения, одной возможности дать жизнь больному потомству должно быть достаточно для человека, чтобы не иметь его вовсе. Я нахожу, что увековечивать в мире горе и страдание — преступление.

— Но разве кто-нибудь может знать заранее, каково будет его потомство? Вот, у меня есть приятель — больной, калека, а у него недавно родилась совершенно здоровая, крепкая девочка.

— Это очень возможно. Часто бывает, что у здорового сильного мужчины родятся рахитичные дети, и наоборот, но это ничего не значит: единственная гарантия хорошего потомства — это сила и здоровье родителей.

— Меня поражает такая чисто интеллектуальная позиция со стороны столь ярого противника интеллектуализма, как вы, — сказал Андрес.