Анатомия текста

За некоторое время переписки у нас уже выработался свой, не понятный окружающим язык. Произошло это не столько от необходимости конспирироваться, сколько по воле случая. Обоюдные приглашения на перекур изначально всякий раз производились перепиской вроде: «Пойдем пыхнем. Нервишки шалят»– «Прямо сейчас?» – «Ага» – «Ну пойдем, встаем на три-четыре» – «Три-четыре!». Потом все эти предисловия писать стало лень, и вызов производится теперь лишь последней фразой. «Три-четыре!» – значит, «вызываю тебя на перекур». С тем же, что послание «Зверь» обозначает у нас отрицание, вышла несколько более запутанная история. Как-то в ответ на какое-то мое незначительно предложение, Ромочка прислал стандартное «ОК». В тот день я прибывала в витиевато-романтично настроении, во всем искала тайные знаки, и все время думала о Бореньке, с которым пару дней, как встретилась. «ОК» пробудило в моем воображении тягу к абстракции. Если воспринимать это буквосочетание, как единый рисунок, то получается весьма забавный, лежащий на боку человечек, с расставленными руками и ногами. «Интересно, почему согласие у нас принято выражать криптограммой с изображением свалившегося на бок человечка?» – спросила я у Ромочки, чем повергла его в длительный ступор. Пришлось рисовать это ОК на листочке и объяснять ассоциации. Ромочка долго охал и смеялся, кричал, что скоро мы изобретем новый, но совершенно бесполезный язык, и долго еще, вместо «ок» неизменно слал мне в ответ «человек на боку». Спустя неделю это выражение сократилось до слова «человек». Ну а дальше, уже понятно. Если «человек» – это согласие, значит отрицание будет – «зверь».

«Как?! И ты, Брут?!» – возмутился Ромочка, который воспринял то, что одна из наших коллег бросила курить, как личное оскорбление, и теперь подозревал меня в подобном предательстве.

«Нет, просто курила только что. Разговоры с Александрой Григорьевной иначе не выдерживаю. Да и она – со мной. Едва друг-друга видели сквозь дым в кабинете».

У Ромочки моментально делаются большие глаза. В обществе, маман выступает борцом за здоровый образ жизни и даже платит небольшую ежемесячную премию некурящим. Я вспоминаю об этом и заливаюсь краской, стыдясь собственной бестолковости. «Мать родную продашь, лишь бы поболтать!» – отчитывал недавно Боренька Танчика. Ну вот, выходит и ко мне тоже применимо это обвинение…

«Как приятно работать в коллективе, где единственной привилегией дочери хозяйки, в сравнении с рядовыми работниками, является возможность курить в кабинете начальства…» – сглаживает ситуацию Ромочка. Нет, все-таки он страшный подхалим!

– София, тебя снова к Александре Григорьевне, – по внутренней связи сообщает секретарша.

Тьфу! Я только наметила список обзвона! Что у маман там еще за звездочки?

– Тебя! – маман растеряно протягивает мне свой сотовый. Недоуменно моргаю. Бред какой-то! Кому придет в голову звонить мне на телефон маман? – Хоть бы поставила в известность, что таких людей знаешь, – криво усмехнулась маман, протягивая мне трубку. Удивительно! Вообще-то она должна быть вне себя от ярости. Ее драгоценное время тратят на мою болтовню?!

– Алло, Сонечка? – голос Лилии звучит невинно-встревоженным. – Прости, мы с Геннадием не могли дозвониться тебе, поэтому пришлось навести справки и позвонить на хэнди твоей начальницы. Это же не слишком неудобно?

– Слишком, – отвечаю я сухо, и диктую свой рабочий номер телефона.

– Откуда ты их знаешь? – хором спрашиваем мы с маман. Выясняется, мы говорим о разных людях. С маман разговаривал некий значимый чиновник, которому она многим была обязана, а потом, когда я подошла к телефону, на связи оказалась Лиличка.

– Неприятности? – настораживается маман.

– Нет-нет, – впутывать ее в свои маразмы я буду в самую последнюю очередь. – Подружка шалит. Ей нравится демонстрировать свою вездесущность… Знаешь, бывает такая порода людей…

– Вездесучность, я бы сказала, – правильно понимает меня маман и кивает на дверь.

* * *

Хватая трубку уже надрывающегося рабочего телефона, я мысленно замечаю, что при всем Лиличкином «наведении справок», ей явно не удалось установить, что Александра Григорьевна мне родственница. Вероятно, если бы, например, Роману кто-то позвонил на хэнди маман, это действительно поставило бы его в страшно неудобное положение и наделало бы ужасного шума. А так – гадость не удалась, хотя Лиличка об этом вряд л догадывается…

– Зачем вы это делаете? – смело спрашиваю я.

– Должна же я была как-то доказать тебе серьезность намерений. Мы – не аферисты. Мы – серьезные, надежные люди… К нам стоит прислушиваться.

– Мне не нравятся ваши методы. Поймите, даже если вы предлагаете нечто очень хорошее, мои внутренние бесенята не позволят мне поладить с людьми, которые начинают переговоры с демонстрации своей силы…

– О-о-о, ну что за прелестное создание! – мурчит Лиличка. – Демонстрация силы? Ах, как лестно. Обещаю, мы сменим методы, как только отпадет необходимость. Мое предложение все еще нуждается во внимании.