Анатомия текста

– Я патриот позапрошлого лета, – не далее, как вчера за обедом, говорила она Лилии. Чтобы развеяться, дамы выбрались в город. – Тогда все было просто, бесшабашно и безалаберно. До операции я намного меньше задумывалась, и потому была намного счастливее. Эх, Лиля, ты такая серьезная… Вечно все организовываешь, планируешь, рассчитываешь. Тебе не понять! Знала бы ты, как приятно быть живностью. Просто жить, тревожась лишь сегодняшним днем, ничего не понимая и оттого не имея обязанностей о чем-то заботиться…

– Нет, вы только посмотрите на нее! – фыркала Лиличка и метким щелчком пальцев, совершенно не интересуясь мнением компаньонки, заказывала пару новых коктейлей. – Уж не считаешь ли ты, что все понимаешь теперь? Вот именно, нет. А значит, представь только, сколько у тебя сейчас еще осталось поводов для беззаботности! Вот и не ной! Взяла, тоже, моду абстрактно депрессировать. Есть конкретные претензии? Сообщай, рассмотрим, обсудим. Кому надо – ноги повыдергиваем, кому надо – цветы и мороженое организуем… А все эти твои неопределенные канючения – это дурь все. Зажралась ты, девочка…

Сонечка очень болезненно воспринимала такие о себе высказывания, но возразить было нечего. Приходилось экстренно напяливать маску взбалмошной Сафо и, хрипло посмеиваясь, раздаривать улыбки присутствующим, чаевые официантам, и смешливые подколки Лиличке:

– Ах, ну что у тебя за характер, никакого чувства юмора! Тебе бы в армию – там все четко и однозначно. Не понимаешь ты кайфа глубокой древнерусской тоски! Если смотреть в лоб – все у меня хорошо…

– А если в лобок – что-то не так? – иногда Лиличка оказывалась весьма прыткой и обычно остроязыкая Сафо ей проигрывала. Лилия – то ли подруга, то ли надсмотрщица… Без всякого приглашения, по нелепому стечению обстоятельств вторглась она чуть меньше года назад в Сонечкину жизнь, а потом, по Сонечкиной то ли слабости, то ли мудрости стала в этой жизни почти полноправной хоязйкою… Иногда Сафо думала, что ненавидит ее, иногда, охваченная порывом справедливости, – испытывала благодарность. Ведь формально все было просто замечательно.

Сонечка хотела глотнуть новой жизни, мечтала начать с нуля – и вот, пожалуйста, все осуществилось. Да еще как! Журналисты охотятся за Сафо, сатанея от одного намека на то, что интервью удалось взять журналу конкурентов. Ее имя на слуху у каждого продвинутого русскоязычного человека, все уважительно склоняют головы перед человеком, сумевшем провести такое громкое расследование, зовут в союз писателей и приглашают в жюри всевозможных поэтических конкурсов, ориентируясь на работы из сборника «Нараспашку».

Да и «с лично» все очень даже наладилось. Маман, несмотря на официальное свое безразличие к деятельности дочери, гордится Соней и даже периодически звонит теперь посоветоваться… А совесть у Сонечки теперь чиста, как и хотелось раньше. Одержимая своими страстями и чувствованиями чувств, Сонечка как-то даже не замечала раньше, что поступает подло, морочит обоим своим Любовям головы и ведет себя редкой стервой. Потому как, если заранее знаешь, что не сможешь с человеком вместе жить, так и незачем подавать дурные надежды и настраивать. Сейчас, когда работа с головой поглотила Сонечку, а образ Сафо не давал размениваться на всякие незначительные мимолетные связи, самооценка во многом восстановилась, и жить стало куда комфортнее. А если учесть еще и мгновенное решение всех материальных проблем и явный переход в новый статус, то, безусловно, нынешнее положение Сафо было куда лучше прежнего Сонечкиного… И за все это следовало благодарить Лилию, или же Лилию с Геннадием, которые придумали идею книги и снабдили автора материалом… И именно из-за этой однозначной своей несамостоятельности и опекаемости Сафо чувствовала себя мухой, польстившейся на золотистый блеск паутины…

«Мне-е-е, не хватает свободы!» – все чаще напевала она себе под нос, как всегда, неосознанно выбирая именно ту песню, которая отражала ход нынешних событий. Впрочем, даже не так. Сонечка давно поняла, что это не она выбирает песни, а они – ее. Им ведь, как и людям, так важно быть востребованными и всерьез выражать чьи-то настоящие чувства, что они, едва почуяв в Сонечке единомышленницу, цепляются за нее мертвой хваткой и крутятся в голове без устали, пока состояние напевающей адекватно их текстам…

– Витанью в облаках свои часы! – строго довольно-таки произнес Геннадий и даже дважды хлопнул сосисками пальцев невдалеке от лица Сонечки. Она по-детски рассмеялась. Уж слишком забавным и совсем не представительным казался ей этот «супербосс всех времен и народов», как рекомендовала его Лиличка.

– Не понимает! – Геннадий сокрушенно всплеснул руками и перевел беспомощный взгляд на Лиличку.

– Исправим, – ухмыльнулась она и, сдвинув брови к переносице, погрозила Сонечке пальцем: – Сафо! Вы непозволительно легкомысленны! Хотя бы делайте вид, что следите за ходом совещания!