…and action!

Через несколько минут, за которые Михаил успел поближе познакомиться с камерой, на стол легли фотографии, вырезки каких-то газетных статей, несколько видеокассет. Также Виктор включил компьютер и приготовил нужные файлы.

— У меня все готово, — доложил он.

— Спасибо. — Михаил придвинулся к столу. — А теперь у меня к тебе просьба… — Виктор напрягся. — … постарайся не мешать. Можешь остаться здесь, если тебе боязно отходить от меня, но не отвлекай ни в коем случае, чтобы ты здесь ни увидел. Договорились?

Виктор заподозрил неладное, но на всякий случай кивнул.

— Уверен, что понял?

Виктор кивнул еще раз.

— Хорошо. Все, время пошло.

Михаил откинулся на спинку дивана, положил камеру на правое колено объективом от себя, накрыл ее сверху ладонью. Левую руку он положил на подлокотник дивана, начал поглаживать большим и средним пальцами фотографию застреленного из охотничьего ружья депутата и негодяя Колыванова. Сделал глубокий вдох. Он просил Виктора не реагировать, что бы он здесь ни увидел, но сам Михаил не имел ни малейшего понятия, что тот может увидеть. Подобными вещами он не занимался никогда.

«Вот и узнаем, чем же все-таки меня наградила бабуля».

Михаил закрыл глаза, слегка закусил нижнюю губу, а потом, словно по щелчку неведомого пальца, попытался вызвать нужный образ.

У него получилось сразу.

27

В ноль часов сорок минут малочисленная оперативная группа была на месте — на парковке перед двухэтажным зданием с гигантской мерцающей надписью «Лагуна». Капитан вышел из служебной вазовской «девятки», посмотрел на часы, закурил. По его подсчетам, программа в клубе была в самом разгаре, уже давали стриптиз, скоро обещали немного садо-мазо и пару номеров творческой самодеятельности из дворца культуры Металлургического района. Информатор сообщил, что Пупсень и Вупсень накачиваются пивом за барной стойкой в зале для бильярда. Дюша уже успел сыграть две партии со случайным знакомым, а злобный Филя, кажется, ищет, кому бы дать в рыло.

«Все идет просто замечательно», — подумал капитан.

Выкуривая сороковую, если не пятидесятую за последние сутки сигарету, он отметил, что буквально в двух шагах отсюда живет Виктор Вавилов. Мысль залетела в голову случайно, но уходить почему-то не спешила. Капитан решил, что после операции стоит навестить бедолагу, проверить, как он поживает.

— Сколько у нас времени, Валентин Сергеич? — спросил водитель Паша.

— Точно не знаю. Ну, грубо — час.

— Я успею добежать до ларька? Пить хочу.

— Валяй. И пописать не забудь

28

До сегодняшнего дня Михаил понятия не имел, кто это такой — депутат Законодательного собрания Кирилл Колыванов. По долгу службы он интересовался политикой и даже неплохо в ней разбирался, ибо в противном случае не смог бы стать приличным историком, но он не был фанатом политики настолько, чтобы знать, какая публика наполняет местный парламент.

Впрочем, посидев несколько минут с закрытыми глазами в обнимку с фотографией и видеокамерой Сережки Косилова, Михаил узнал о Колыванове почти всё. По телевизору об этом человеке ничего подобного не рассказывали.

…Когда Кириллу было восемнадцать лет, он пытался приставать к сводной сестре. Пришел с гулянки с початой бутылкой портвейна, уселся на диван, по-братски обнял шестнадцатилетнюю девчонку. Она огрызнулась, он в ответ шлепнул ее. Потом шлепнул еще раз. Потом еще… Она царапалась, кричала, но брат превосходил ее не только физической силой, но и габаритами. Спас девочку звонок в дверь — сосед пришел вернуть занятую до получки трешку.

Девушка в тот же день сбежала из дома, пыталась спрятаться от всех, но от себя спрятаться не сумела и до конца жизни носила в душе этот ужас. Носила, впрочем, недолго: Наталья Колыванова погибла под колесами автомобиля через два года, примерно в то же время, когда Кирилл в армии проходил по другому уголовному делу.

«Какая мразь», — думал Михаил, продолжая нежно и с закрытыми глазами поглаживать его фотографию.

Еще он узнал, что Кирилл бросил собственную мать умирать в больнице. Он баллотировался на место депутата Законодательного собрания, занимался своей предвыборной кампанией, и ему недосуг было ухаживать за смертельно больной женщиной. У матери была неоперабельная стадия рака, и в те дни, когда медицина уже опустила руки и стыдливо прятала глаза, женщина нуждалась просто в присутствии и поддержке близких ей людей. Но Кирюша самозабвенно мочил конкурентов на выборах и «боролся с коррупцией», притягивая к этому благому делу подконтрольные ему СМИ. Когда мать умерла, он раструбил об этом на весь свет, состроил печальную физиономию и таким образом заработал еще несколько дополнительных очков.

«Ублюдок», — резюмировал Михаил.