Андэ. Огонь, свет, жизнь

Заталкиваю неприязнь к нему подальше и обстоятельно излагаю мои рассуждения. Солн не обладает умением Дэйна превращаться в слух: он ёрзает, охает, кряхтит и всячески проявляет нетерпение.

– Заговор, – бормочет он, когда я умолкаю. – Заговор… Первый Дом и жрецы, пусть черти в бездне спляшут на их костях! Брат Майнирайна, хитрый жрец, небось нашептал адэну план. А вышло-то, вышло! Все сгорели, в мире хаос, знания утеряны… Милая, поверь – коли найдётся тот завал, я первый поспешу его разбирать собственными руками, – в подтверждение старикашка потрясает худыми кулачками. – Надо искать в той части Деона, что уцелела. Должно быть, это что-то огромное, раз оно перегородило ток энергии во всём мире.

– Что может удержать энергию? – вспоминаю слова Дэйна. – Не земля, не камни, не бетон…

– Не представляю, – разводит руками Солн. – Должно быть, жрецы до чего-то додумались. Они больше других знали о силе Анды, вот только секретами не делились.

– Записей не осталось?

– Сохранились книги в храме Грода, но это просто учебники высокого языка, которые считались ненужными. Мы почти всё утратили, девочка. То, во что мы верим, – всего лишь с трудом собранные обломки.

Задумываюсь.

– Храм в Гроде уцелел. А его жрец погиб?

Очередной виноватый вздох. Понятно.

– Солн, получается, последние двести лет проводники были бесполезны? Если они слышали, мягко говоря, очень странные, туманные, обрывочные откровения? Не имеющие никакого практического значения?

– Проводники всё равно избранные, отмеченные милостью Анды. Престиж Дома, уважение, влияние в Совете.

– Иначе выражаясь, высокомерная словесная шелуха. При этом проводники реально нужны Анде, раз он защищает их.

– О да! – оживляется Солн. – Были случаи, когда за вред, причинённый проводнику, Анда расправлялся на месте. Такая вот молния, – он с ужасом косится на ямку в полу, – и от человека оставался лишь пепел! Только поэтому… – старик резко замолкает.

– Дэйн ещё жив, хотите вы сказать?

Мужественный кивок.

– Похвальная честность. Поправьте меня, если в чём-то ошибаюсь. Перелом Деон принял как наказание бога, боролся с последствиями, но о причинах не задумывался. Двести лет откровениям Анды не придавали особого значения, поскольку в них не содержалось ничего конкретного или полезного. Проводники превратились в некий знак статуса Дома, вроде похвальной грамоты – можно в рамочку вставить и перед знакомыми хвастаться. За два века ваш бог значительно ослабел, уровень энергии постоянно снижается, рождаемость падает, из пятнадцати городов осталось девять, и те выживают с трудом. Совет Домов смирился с тем, что Деон медленно гибнет, пути к спасению никто не ищет, и даже последнее более-менее внятное пророчество предпочёл оставить без внимания, потому что боится утратить то, что ещё осталось. Я ничего не упустила?

С каждой фразой Солн всё ниже опускает голову.

– Но вы, истинные проводники, достойнейшие из достойных, избранники, отмеченные милостью Анды, вы что-то делаете? Собираетесь вместе, за руки там держитесь, чтобы усилить восприимчивость? Или ночуете в последнем уцелевшем храме – вдруг Анде так легче до вас достучаться? Хоть что-нибудь, кроме показательного отвращения к Дэйну, который поверил в пророчество? Решился привести в Деон тарэ инэрэ?

– Нет, – вдруг возражает Солн. – За последнее никто не посмеет упрекнуть. Ты – воля Анды, не нам судить бога.

– Значит, в остальном я права. Вы бесполезное украшение – все, кроме Дэйна. Если Деон и возродится, то лишь благодаря ему. Сунэ.

Жаль, что перемещения не позволяют напоследок громко хлопнуть дверью.

***

Переноситься обратно нужно так же, в два этапа: сначала до переходной комнаты и только потом дальше, иначе защита из замка не выпустит. Хорошо, что на меня это правило не распространяется, можно прыгать сразу к себе. Моя комната воспринимается почти родной, что там – я к своей квартире в Аризе не испытывала таких тёплых чувств. А ведь тут по меркам Деона очень скромно – ни парчи, ни позолоты, ни антикварной мебели или безделушек. Вся пышность исключительно внизу, в парадных залах замка. Комнаты на последнем этаже совсем не соответствуют статусу адэна, спальня Дэйна меньше прихожей Солна. Зато здесь уютно: нет ощущения, что ты крохотная букашка, затерявшаяся в музее.

Дэйна я нахожу по его энергии. В пособии утверждалось, что это просто, но я чуть не теряюсь в паутине потоков. Справляюсь лишь потому, что среди бледно-жёлтых и охристых линий алый цвет выделяется ярким пятном. Дэйн в кабинете, сидит за столом, проверяет какие-то бумаги, что-то правит, вычёркивает, хмурится. Подхожу сзади и, прежде чем он поднимет голову, утыкаюсь носом ему в макушку.

– Лика? – Дэйн неподвижно замирает. – Что-то не так?

Всё не так, адэн Деона. С твоим миром, с твоим богом, с людьми, которые тебя ненавидят. Даже с твоей андэ, что боится тебе признаться в новой связи между вами.

– Дэйн, а в Деоне есть историки? – отрываюсь, но напоследок ласково глажу косу, сплетённую из прядей цвета пламени.