Андэ. Огонь, свет, жизнь

– В том понимании, которое вкладываешь ты, нет. Разумеется, до Перелома они были, потом это стало роскошью – изучать далёкое прошлое. Книги пишутся и издаются, хотя не в том количестве, что раньше. В основном этим занимаются главы Домов – не лично, разумеется, а поддерживая авторов. Труд о Переломе, который ты читала ночью, появился благодаря Шэрникайс, она очень этим гордится.

– Там слишком мало фактов. О многих событиях сказано обтекаемыми, ничего не значащими фразами. Предположения, домысливания. Те, кто знал правду, погибли… хотя это тоже лишь мои догадки.

Дэйн отодвигает бумаги – длинные списки с множеством исправлений.

– Тебе бы с Рейшем побеседовать. Он обожает строить разные вольные теории о наказании Анды.

– Я уже с Солном побеседовала. Словно в грязи выпачкалась. Как ты их терпишь?

– Плачу им той же монетой: отвечаю резкостью на резкость. Ты всё ещё настаиваешь, что я должен быть вежливым и сдержанным? – в золотых глазах проскальзывает ирония.

– Беру свои слова назад. На твоём месте я бы их давно поубивала.

– Ты слишком агрессивна, тебе не говорили? – улыбка преображает его лицо, делает симпатичным.

– До Деона меня считали робкой и застенчивой. В институте моя помощница постоянно твердила, что из-за отсутствия смелости я никогда не выйду замуж.

– Получается, я на тебя дурно влияю.

– Зато я уже замужем. Чем ты таким занят?

– Свожу доходы и расходы за месяц, проверяю отчёты. Муторная работа, но необходимая.

– Какие могут быть расходы, если ты всё создаёшь из воздуха?

– Не забывай про жалование вольнонаёмным, необходимые продукты – в замке растут далеко не все культуры. Племенных животных приходится закупать в других Домах или вообще в Аризе, чтобы не допустить вырождения.

– Живых существ при помощи силы не создать?

– Увы. Преобразовать можно, значительно улучшить породу, сделать так, чтобы они довольствовались жизнью без выпаса. Но даже бабочку ты не оживишь. – Он вытягивает руку, на ладони появляется обыкновенная капустница, вспархивает, делает круг и бесследно растворяется. – Иллюзии – единственное, что нам осталось.

– Жаль… На что ещё ты вынужден тратиться?

– Часть доходов идёт на нужды Университета – это моя инициатива, мне и расплачиваться. Ну и всякие мелочи, вроде тех же книг и газет.

Вглядываюсь в ровный, чёткий почерк.

– Дэйн, а где ты учился?

– Нигде. До пятнадцати лет домашнее образование, потом так же, как и ты, много читал. Это не возбранялось. – Он осекается, прячет взгляд.

– Я не буду тебя расспрашивать, обещаю. Пока не захочешь рассказать сам.

– Вряд ли. – Кривая усмешка. – В моём прошлом нет ничего такого, чем я мог бы гордиться.

– Мне начинает казаться, это я должна гордиться тобой. А как ты выучил аризский? У тебя еле уловимый акцент.

– Сначала по книгам, затем много общался с Бартом. Был момент, я всерьёз обдумывал идею попросить помощи у Ариза.

– Отказался?

– Не рискнул. Совет прав: мы слишком уязвимы. Уповать на чужое благородство опасно.

– Сегодня ты дома?

– До обеда, после уйду. В Сейде пора подпитывать парящий сад, придётся мотаться туда-сюда между ним и источником. За один раз большое количество энергии не захватить.

– Ты питаешь сад энергией из своего источника? – изумляюсь я.

– Естественно, Лика. Нельзя же выдвинуть идею, настоять на своём и потом заявить: дальше справляйтесь сами, а как – не моя забота.

– Обычно правители так и поступают.

– Плохие, значит, правители.

Возразить нечего. Часы показывают четверть одиннадцатого. Мешать Дэйну не хочется, но и уходить – тоже.

– Дэйн, а можно я буду читать здесь?

– Пожалуйста. Я же сказал – весь замок в твоём распоряжении.

Переместиться за книгой и обратно составляет секунды. На сей раз очередь доходит до томика «Источники и опасность их применения». Вначале вникнуть в текст не получается, потому что я постоянно отрываюсь от страниц и исподтишка наблюдаю за Дэйном. Он что-то пишет, иногда задумывается, тянется к книгам на столе, шуршит страницами. Время от времени рассеянно накручивает на палец огненную прядь своей длиннющей чёлки. Кривит губы или, наоборот, довольно улыбается.

У него успешное хозяйство – хотя никто его ничему не учил. Он любит свой мир, который к нему жесток и несправедлив. Старательно прячет себя настоящего за чёлкой, хламидой или грубостью. И вызывает у меня искреннее уважение наперекор обстоятельствам, что нас связали. Теперь я сама хочу, чтобы пророчество сбылось, но ещё сильнее желание увидеть в холодных золотых глазах не только симпатию. Быть просто нужной мне уже мало.