Анди. Сердце пустыни (СИ)

А когда через четверть часа сфера исчезла, сарай был пуст.

Анди снилась буря. Та неслась темно-бурым облаком, беспощадно настигая, а Анди — ничтожно-крохотная перед стихией — пыталась от нее удрать. Девушка судорожно выдохнула, просыпаясь, и резко села на кровати.

Ее переодели. Платье сменили на тонкий шелк украшенной кружевом ночной рубашки. Одеяние достойное принцессы, а значит, ее не планируют убить. Скорее к чему-нибудь склонить.

В высокие стрельчатые окна нежно заглядывал рассвет, и солнечные лучи играли на золоченых кистях балдахина, высвечивали лепнину на потолке, касались картин в массивных рамах, лежали на пузатых стулья, блестели в высоченном — с человеческий рост зеркале. И даже от статуэток на каминной полке здесь веяло властью, богатством и веками существующим правом на это богатство.

Анди даже представить не могла, что такое бывает. Но нет, вот оно — и даже потрогать можно.

Тихое покашливание прервало ее размышления о силе, что решила ею завладеть.

Из глубокого кресла поднялся пожилой мужчина. Он тоже был частью богатства этой комнаты, одетый в бархатный костюм, на шее повязан шелковый галстук, седые волосы зачесаны назад, статная осанка и властный взгляд из-под кустистых бровей вызывали уважение. А вот покрасневшие глаза, да усталый вид с глубокими морщинами на лбу говорили о бессонной ночи.

Анди же отлично выспалась и была полна сил. Прищурилась, оценивая противника. Нож у нее отобрали, но в комнате полно вещей, которые можно использовать как оружие.

— Доброе утро, леди, — проговорил мужчина, — меня зовут господин Листах Лигдарский и, предвосхищая ваши вопросы, дерхи накормлены, выгулены и чувствуют себя прекрасно. Они не пострадали. С самки смотрители сейчас пылинки сдувают. Можете не переживать. Мои люди умеют обращаться с животными.

Одна часть Анди расслабилась, однако взгляд стал острее. Столько меда в ловушке… не к добру.

— Я бесконечно рад тому, что мы смогли вас найти, леди Гарванская. АндиРиэль, если не ошибаюсь.

Анди молчала, не торопясь ни с вопросами, ни с ответами. Ветер этого места был странен. В нем ощущалось нечто смутно знакомое, а еще тут были дерхи. Много дерхов.

— После завтрака я покажу вам территорию питомника. Смею заверить, что все постройки, загоны и выгулы в идеальном порядке. Мы сделали ремонт северной части здания. В прошлом году обновили западные загоны. Перекрасили холл и заменили часть мебели.

Он отчитывался перед ней словно перед хозяйкой. И это было так странно, что Анди позабыла о побеге.

Она встала босиком на каменный пол и ей тут же предложили тапочки, накинули на плечи стеганный халат. Дали возможность освежиться после сна и переодеться, нагнав целых трех служанок. Анди вертели точно куклу. Расчесали волосы, пытаясь спрятать бритые виски. Запихнули в платье, туго зашнуровав корсет. Но Анди слабо волновала ее внешность. Ее завораживало это место. Очаровывал запах. Манили к себе дерхи, радость которых она чувствовала даже сквозь стены. Но крепче всего ее держала тайна. Воздух этого места пах грустью, слезами и болью.

— Вы так похожи на мать! — воскликнул господин, когда она вышла из комнаты.

Анди посмотрела на него с удивлением. Спросила:

— Вы были в Бальяре? Встречались с троглодами?

— Нет, — поморщился мужчина, точно она призналась в чем-то неприличном, — я говорю о вашей настоящей матери, а не о приютившем вас племени дикарей.

Злость поднялась, плеснувшись в глаза, и Анди вздернула подбородок.

— Вы ошибаетесь, — отчеканила она, — я — дочь своего племени.

Листах вздохнул. Неодобрительно поджал губы, но тут же попытался сгладить неловкость:

— Простите, виноват. Я лучше покажу, — и он подвел ее к зеркалу.

Махнул рукой и слуги поднесли заранее приготовленный портрет. Господин Лигдарский лично встал рядом, держа его в руках.

На девушку с портрета смотрела молодая женщина. Она счастливо улыбалась, держа на руках золотого детеныша дерха. Темные глаза лучились радостью. Черные волосы, но не того глубокого оттенка, каким щеголяли троглодки, а с легким переливом коричневого цвета, были уложены в высокую прическу — лишь пара локонов обрамляли лицо. Маленький аккуратный носик и пухлые губы дополняли образ уверенной в себе молодой особы.

— Ваша мама, — голос господина дрогнул, — была прекрасной женщиной. Любимица семьи. Она часто путешествовала. Рисковала собой, чтобы достать дерха из неволи и была отважной девушкой. Мы не знаем, кем был ваш отец. Вероятно, один из охранников. В одном из писем она высоко отзывалась о молодом человеке по имени Марк. Слуги подтверждали, что они сблизились. Хоть он был из простых, но сложность положения, в котором оказалась ваша мама, сделала их брак возможным. Простите, — зачем-то извинился Листах.

Вздохнул, собираясь с мыслями. Анди не торопила. Пусть этот ветер был знаком, но он оставался ей чужим. Ее не трогала судьба женщины с портрета. Волновали лишь дерхи, чье присутствие ощущалось все сильней.