Андреевский кавалер

– Да-да, именно. Рудольф Бергер рекомендовал прикомандировать тебя к ГФП – тайной полевой полиции. Надеюсь, ты знаешь, что это такое? Охрана тыла, борьба с партизанами и советским партийным активом, карательные экспедиции, отбор населения для работы в рейхе… Там бы пригодились твои знания. Разве Бергер не говорил с тобой об этом?

Карнаков припомнил, что такой разговор был незадолго до приезда Бруно.

– Поблагодари абвер, – продолжал Бруно, – что тебя не отдали в PCXА, к Гейдриху. По этому поводу мой шеф хлопотал за тебя лично.

– Как я понял, ты избавил меня от грязной работы? – пытливо взглянул на сына Ростислав Евгеньевич.

– Ты правильно понял, отец, – ответил Бруно. – Я знаю, что это за «работа». А ты ведь дворянин. И потом… – Бруно умолк и стал закуривать.

– Что потом? – спросил Карнаков.

– Ты слышал про концентрационные лагеря? Я побывал в одном… Хождение по кругам ада, созданного гением Данте, это просто увеселительная прогулка по сравнению с тем, что я там увидел… Не каждый человек способен выдержать зрелище, когда на глазах в течение трех-четырех минут в страшных мучениях умирают сотни людей. Впрочем, – он швырнул сигарету пол ноги, резко притоптал ее каблуком, – враги Германии должны быть уничтожены. Но пусть лучше этим занимаются другие…

– Я тебя понял, Бруно, – помолчав, сказал Карнаков. – Спасибо. Когда надо ехать?

– Скоро, – улыбнулся тот. – Кстати, Гельмут доставит нас на самолете в Берлин. Он тоже заслужил небольшой отпуск… На это у меня имеется специальное разрешение.

– Ты действительно всесилен!

– Просто я умею ладить с начальством, – рассмеялся Бруно.

3

Шагая по обледенелой дороге к комендатуре, Андрей Иванович ломал голову, зачем его потребовал к себе Бергер. Абросимов понимал, что разнюхай тот что-либо про его связь с партизанами, и его привели бы к Бергеру под дулом автомата. На всякий случай сказал Вадику, торчащему у окна с книжкой, чтобы сообщил Якову Ильичу: дескать, деда зачем-то к себе комендант затребовал. Внук отложил книжку, взглянул светлыми глазами:

– Дедушка, ты не ходи.

– Тебя послать вместо себя, что ли? – хмыкнул в бороду Андрей Иванович.

– Надень новый пиджак, – посоветовала Ефимья Андреевна.

– В новом ты меня, мать, похоронишь, ежели чего… – пошутил Андрей Иванович, однако жена даже в лице изменилась.

– Ты что, Андрей? – всплеснув руками, ахнула она. – Или в чем замешан?

– Обойдется, – сказал Андрей Иванович, взял с подоконника костяной гребень и стал перед зеркалом расчесывать бороду.

– Господи, вот жизнь наступила! – перекрестилась на иконы Ефимья Андреевна. – Вечером не знаешь, что будет утречком… Вадька, бегом к Якову Ильичу! Все наш родственник, неужто не заступится? А ты, старый, не задирайся перед фрицем-то, коли чего, и шею пригни, не сломается…

– Ты, Ефимья, ребятишек учи уму-разуму, а я, как ни то, сам соображу что к чему.

Уже за калиткой подумал, что, может, стоило бы захватить с собой пистолет, который ему на всякий случай Дмитрий дал, – коли дойдет до предела, то этого Бергера и его молодчиков из него положить… Как говорится, помирать – так с музыкой!

Бергер вышел ему навстречу из-за письменного стола, чуть скривив уголки тонких губ, кивнул, но руки не подал. От него пахло одеколоном. У окна на стуле сидел переводчик Михеев. Лицо опухшее, под глазами мешки – видно, вчера в казино крепко поддал. Со стены надменно смотрел на Андрея Ивановича моложавый Гитлер с портупеей через плечо. Взгляд до того цепкий, что куда ни отводи глаза, а все равно фюрер на тебя смотрит.

– Кароший работа для тебя есть, – без предисловия начал по-русски Бергер. – Лучше, чем глюпый извозчик у Супроновича.

– Господин комендант предлагает тебе вступить в полицаи, – равнодушным голосом произнес Михеев.

– Эти… – Бергер кивнул головой на соседнюю комнату, где слышались голоса Копченого и Лисицына, – ошень мелкий люди… А ты… – он снизу вверх посмотрел на богатырскую фигуру Абросимова, – очень большой, крепкий, как… как? – Комендант перевел взгляд на переводчика.

– Как дуб, – сдерживая усмешку, подсказал тот.

– Плёхо! – поморщился Бергер.

– Как конь…

– Я-я, конь! – радостно закивал комендант. – Я видел, как ты Ганс капут делаль… Будешь делаль капут врагам великой Германии! Яволь?

Андрей Иванович, было обрадовавшийся, что пронесло, потерял дар речи: его хотят зачислить в эту банду негодяев?

Наверное, Михеев прочел его мысли на лице, потому как спокойно сказал:

– Ты будешь не просто рядовым полицаем, а главным, ну этим… старостой.