Андреевский кавалер

С тех пор как Карнаков увез с собой Леньку Супроновича, его никем пока не смогли заменить в Андреевке. Он тут был и старшим полицаем, и старостой. Лисицын иi Коровин не годились для этой роли: избить, расстрелять безоружных, произвести обыск с конфискацией – они и это делали вечно под мухой и без всякого соображения. Один лишь Ленька Супронович мог легко управлять этим сбродом. Но он стал бургомистром в Климове. Говорят, разъезжает теперь на машине и живет в каменном доме. Жену с ребятишками туда не взял, будто бы у него там завелась новая мамзель. Исчез из Андреевки и Костя Добрынин, говорили, что его, как самого грамотного из полицаев, послали в школу унтер-офицеров.

– Мы слышали, что поселок назван твоим именем, потому как ты его еще при царском режиме основал, – говорил Михеев. – Российское правительство оказало большую честь – тебе, Абросимов, как говорится, и карты в руки: управляй поселком, блюди образцовый порядок и цени доверие новой власти.

– Лучше снова переездным сторожем, грёб твою шлёп! – вырвалось у Андрея Ивановича. Лицо его стало сумрачным, что не укрылось от проницательного взора коменданта.

– Кажется, он не рад? – покосился на переводчика Бергер. – Не понимают эти русские своей выгоды.

– Темный народ, – поддакнул Михеев.

– Будет упираться – мы ему и в самом деле сделаем маленький «грёб-шлёп»! – рассмеялся комендант и дотронулся до кобуры.

– Не советую отказываться, – со значением произнес Михеев. – Не годится, Андрей Иванович, сердить господина гауптштурмфюрера.

Абросимов и сам понимал, что рассердить недолго, да и разговор у них с непокорными короткий. Он вспомнил, что Кузнецов и Дмитрий не раз предупреждали его, чтобы не задирался, сдерживал свой характер, а иначе недолго и голову потерять.

– Староста – это навроде председателя поселкового Совета? – поинтересовался он.

– Можно считать и так, – согласился Михеев. – И все же будет лучше, если ты и слово такое – «советы» – забудешь.

– Советы? – вопросительно взглянул на него гауптштурмфюрер. – Как понять?

– Как неудачное сравнение, – по-немецки ответил Михеев.

– Старостой куда ни шло, – решился Андрей Иванович, – а полицаем, хоть на куски режьте, не буду! У меня тут половина поселка родичей да свояков, неужто я буду из них жилы тянуть?

Михеев о чем-то негромко поговорил с Бергером, и тот, улыбнувшись, закивал головой: мол, он не возражает.

– Кого ты порекомендуешь старшим полицаем? – спросил переводчик.

– Куды их много-то? – спросил Абросимов. – Хватит и этих… – Он кивнул на стену, за которой слышались голоса полицаев. – До вас-то на весь поселок был один милиционер – и управлялся.

– Нужен старший, – настаивал Михеев.

– Николашку Михалева можно, – осенило Андрея Ивановича, – он пострадавший от Советской власти, сидел за решеткой как враг народа.., Самый подходящий человек для этого дела.

Абросимов невольно перевел взгляд с лица коменданта на портрет Гитлера и даже хмыкнул от удивления: Бергер явно чем-то походил на фюрера, сурово взирающего со стены. От коменданта это не укрылось. Бергер еще больше выпрямился, машинально пригладил указательным пальцем черные усики.

– Господину коменданту нравится ваша кандидатура, – заявил переводчик. И от себя насмешливо прибавил: – Ну вот, господин староста, вы и произвели свое первое назначение… Скажите Добрынину, чтобы документально оформил все как полагается.

«Колюня скажет мне спасибочко… – размышлял, возвращаясь домой, Абросимов. – Этакую свинью ему подложил! А с другой стороны, лучше пусть старшим полицаем будет тихоня Михалев, чем какой-нибудь бандюга вроде Леньки…»

Называя фамилию Николая Михалева, Андрей Иванович и не подозревал, что тот связан с партизанами, даже и зайти к нему не решился: пусть завтра узнает, когда вызовут в комендатуру.

Андрей Иванович пока еще смутно представлял свои обязанности, ему хотелось посоветоваться с Дмитрием, а теперь на лошадке не выедешь за пределы поселка, не вызвав подозрения у немцев. Придется партизанам другого связного искать… Вот удивится Супронович неожиданной перемене в судьбе свата!

– Беда какая. Андрей? – встретила его у калитки закутанная в черный платок жена. – Я уж хотела бежать в поселковый Совет… тьфу, в энту супостатскую комендатуру…

– И что бы ты там делала? – усмехнулся Андрей Иванович.

– Упала бы в ноги, Христом богом стала упрашивать, чтобы тебя ослобонили…

– Не было печали – черти накачали, – вздохнул Андрей Иванович, облокачиваясь на калитку. – Назначили меня, мать, – держись за жерди – старостой.

– За что же такая напасть, Андрей? – всхлипнула жена. – Небось оружию на шею повесят? В своих заставят, ироды, палить? Господи, конец свету!

– Не причитай, и так тошно, – отмахнулся Андрей Иванович. – С Дмитрием надоть все обговорить… Не мог я отказаться, сама знаешь, как с ними разговаривать. А я, может, на этой должности какую пользу людям принесу, соображать надо… – Он вдруг поперхнулся смехом. – А в помощники я взял себе Коленьку Михалева… И смех и грех! Ну какой из него старший полицай?