Андрей Громыко. Ошибка мистера Нет

Поселили аспирантов из Белоруссии в Алексеевском студгородке, на северо-восточной окраине Москвы. Когда-то здесь находился дворец царя Алексея Михайловича, возле него разрослось село Алексеевское, от него и пошло название района Москвы. Неподалеку было Останкино, тогда еще без телебашни, но, как и сейчас, со знаменитым Шереметьевским дворцом, ставшим музеем. В общем, прекрасные и знаменитые места, ставшие в 30-е годы молодежным районом благодаря студенческому городку, – казалось, что столько молодых, жизнерадостных лиц не встретишь больше ни в одном из районов столицы. Может, так оно и было.

Ну а сами занятия в аспирантуре мало отличались от учебы в Минске. Разве что было еще больше командировок в подмосковные города и села по заданию партийных органов. В основном приходилось читать лекции по вопросам текущей политики, разъяснять крестьянам положения Устава колхозов, а также выполнять задания, связанные с работой по ликвидации неграмотности. Обстановка была не очень спокойная, однажды, например, Громыко «обрадовали», что в сарае, где на сене он собирался переночевать, кулаки недавно убили такого же, как он, командированного, выступавшего перед крестьянами. Не слишком-то спокойно он спал в ту ночь, но все прошло благополучно.

Словом, все ладилось, в институте и в партийной организации его хвалили, все поручения он выполнял отлично, учеба тоже давалась легко. Но он вдруг решил резко изменить уже налаженную и стабильную жизнь – Андрею Громыко страстно захотелось стать летчиком. Надо сказать, что тут он был не оригинален. В то время – начала-середины тридцатых годов – стать летчиками мечтали едва ли не все мальчишки и юноши Советского Союза. В стране царил буквально культ неба, который подогревали подвиги и достижения Чкалова, Громова, Коккинаки и других знаменитых пилотов, облетавших земной шар, перелетавших через полюс, спасавших затертых во льдах полярников, поднимавшихся в стратосферу.

В общем, он решил поступить в летную школу. Окончить ее без отрыва от научной работы, а потом видно будет. Но, увы, его ожидало разочарование.

– Сколько вам лет? – спросил его начальник летной школы.

– Двадцать пять, – ответил Громыко.

– Уже исполнилось? – уточнил летчик.

– Да.

– К сожалению, вы опоздали. Мы принимаем только до двадцати пяти, а вам уже пошел двадцать шестой. У нас строгая инструкция, нарушить ее мы не можем.

Мечта разбилась вдребезги, и переживал ее крушение Громыко сильно и долго. Не знал он еще тогда, что взлет ему скоро предстоит, причем взлет поистине головокружительный, хотя и совсем не в небесную высь.

В 1936 году Андрей Громыко защитил диссертацию на звание кандидата экономических наук, получил направление на работу в Институт экономики АН СССР в качестве старшего научного сотрудника. По совместительству начал преподавать политэкономию в Московском институте инженеров коммунального строительства и был уверен, что его место в жизни и положение определено всерьез и надолго. Но человек полагает, однако судьба его решается часто отнюдь не им самим. С конца 1938 года Громыко пришлось, в силу производственной необходимости, некоторое время исполнять обязанности ученого секретаря в Институте экономики. Видимо, благодаря этому ему вдруг предложили должность ученого секретаря Дальневосточного филиала Академии наук. Громыко был не на шутку озадачен. И честно сказал: «Я ведь молодой научный работник. А на эту должность, по-моему, нужен, по крайней мере, доктор наук». В. Л. Комаров, тогдашний президент Академии наук, подумав, вынужден был согласиться – Громыко был прав. И все же долго поработать на ниве науки ему не пришлось – жизнь уже приготовила ему большой сюрприз.

В начале 1939 года Громыко неожиданно вызвали в Наркомат иностранных дел. Там, оказывается, заседала комиссия ЦК, подбиравшая из числа коммунистов новых людей, которые должны были быть направлены на внешнеполитическую, дипломатическую работу. На Кузнецком вместе с Громыко собралась целая группа кандидатов, ожидавших решения своей судьбы.

Вызывали приглашенных поочередно. Дошла наконец очередь и до Андрея Громыко. Он вошел в комнату и поразился: за столом вместе с другими членами комиссии сидели В. М. Молотов и Г. М. Маленков – члены сталинского Политбюро. Да, речь шла о призыве людей на службу, от которой зависели судьбы страны, ее будущее. Как же он попал в число кандидатов? Чем заслужил такую честь? Почему на нем остановили выбор?

Очевидно, потому, что он, в буквальном смысле слова, с малых – с тринадцати! – лет связал жизнь с комсомолом и партией, всегда добросовестно старался выполнять все порученные ему дела, постоянно вел научно-пропагандистскую деятельность: читал лекции, выступал с докладами, вел кружки и семинары, непрерывно, все годы, где бы он ни работал и ни учился, выезжал в командировки для партийно-просветительской работы. Наконец, в дополнение ко всему, он старательно изучал английский, что было уже редкостью в то время. И, может быть, не случайно определяющим, как ему показалось, стал вопрос:

– А что вы читали на английском?