Андрей Громыко. Ошибка мистера Нет

– Мы вам очень благодарны за ваши концерты и сборы в пользу раненых советских воинов, – добавил он. – Моя жена бывала на ваших концертах и видела, как восторженно вас встречала публика. Наше посольство и консульство выражает вам свою искреннюю признательность.

– Американцы преклоняются перед силой духа и мужеством советских людей, – сказал Рахманинов. – А я с восхищением слежу за успехами Красной Армии.

Какая-то отрешенная печать грусти лежала на его лице, когда он покидал консульство, словно знал, что Родину ему уже не увидать. Секретарь консульства, провожавший Рахманинова на машине до его квартиры, рассказывал, что тот сам по пути заговорил о своем здоровье.

– Вот руки, – сказал он, – они еще могут ударять по клавишам, но скоро станут безжизненными…

Увы, быстро решить вопрос возвращения этого выдающегося человека, истинного патриота России на Родину не удалось. Шел грозный 1943 год, обстановка на фронтах была сложной, возможно, поэтому с оформлением документов Рахманинова не поторопились. В том же году великого композитора не стало.

Тегеран. Первая встреча «Большой тройки»

В конце 1942-го – начале 1943 года положение в антифашистской коалиции оставалось противоречивым. Основной удар германских войск по-прежнему принимал на себя Советский Союз. Вопрос о втором фронте продолжал вызывать взаимное раздражение. О послевоенном урегулировании было сказано много, но решено не было ничего. Англо-американское сотрудничество было интенсивным и хорошо отлаженным; все же прямые контакты со Сталиным ограничены. До сих пор Сталин не имел случая встретиться с Рузвельтом. Черчиллю же он абсолютно не доверял.

Дело в том, что до конца 1943 года не произошло ни одной встречи руководителей трех основных держав антифашистской коалиции – СССР, США и Великобритании, хотя разговоры о ее необходимости велись еще с 1942 года. В 1941–1943 гг. имели место лишь встречи дипломатов и политиков этих стран в Москве, Лондоне, Касабланке, Вашингтоне, Квебеке на уровне послов, министров. В Касабланке, Вашингтоне, Квебеке в январе – августе 1943 года встречались Рузвельт и Черчилль. Политические и военно-стратегические решения принимались в основном Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем на их многочисленных личных встречах, занявших в период войны более 120 дней. Сталина о них только информировали, а все просьбы СССР об открытии второго фронта в Европе фактически игнорировались. Открытие второго фронта предусматривалось союзниками лишь в случае близкого поражения СССР или Германии, как и произошло, – для предотвращения советского проникновения в «цивилизованную» Европу.

Иначе говоря, политические и военные руководители западных держав стремились решать международные дела и военные проблемы, самым тесным образом касающиеся Советской страны, без ее участия, а порой и вопреки ее национальным интересам.

Между тем обозначился перелом в войне в Европе. Ситуация на Восточном фронте радикально изменилась. Разгром германской группировки под Сталинградом, а затем на Курской дуге знаменовал начало общего германского отступления. После Курской битвы стало ясно, что военная машина Германии уже не оправится.

Соответственно возросла и международная роль СССР. Как главная военная сила антифашистской коалиции он претендовал на одну из ведущих ролей в деле послевоенного урегулирования. Пора было всерьез говорить не только о втором фронте, но и о практических аспектах послевоенного миропорядка.

Выдающиеся победы советских армий в 1943 году вынудили правительства США и Англии пересмотреть свою политическую линию, стратегию и тактику в ходе войны. Недаром президент Рузвельт говорил осенью 1943 года своему сыну полковнику Эллиотту Рузвельту: «Ведь если дела в России пойдут и дальше так, как сейчас, то, возможно, что будущей весной второй фронт и не понадобится».

Но в 1943 году второй фронт так и не был открыт. Высадка союзников в Северной Африке и Италии абсолютно не воспринималась Сталиным как второй фронт. По его мнению, второй фронт может означать только высадка в Северной Франции, откуда можно было наносить удары по сердцевине рейха. 26 января 1943 года Рузвельт и Черчилль направили Сталину послание по итогам их встречи в Касабланке. В нем они говорили о сосредоточении крупных сил в Великобритании для высадки на континент. Сталин потребовал деталей. Черчилль, с согласия Рузвельта, назвал август или сентябрь, с оговоркой, что время высадки будет зависеть от оборонительных способностей немцев в районе Ла-Манша. Переписка продолжалась. Сталин не скрывал своего раздражения. Чтобы его успокоить, Рузвельт и Черчилль предложили ему встретиться на Аляске. Сталин ехать отказался, но согласился с идеей созвать трехстороннюю конференцию министров иностранных дел. После дальнейших дебатов было решено созвать такую конференцию в Москве.