Андрей Громыко. Ошибка мистера Нет

Артист начинает выступать по воскресеньям в маленькой негритянской церкви в Гарлеме. Но даже этой возможности его вскоре лишили.

«Как же все это сочетается со знаменитыми американскими свободами?» – спрашивали иногда американских дипломатов. Ответа не было.

В конце концов, возмущение народов, требования прогрессивных сил самой Америки заставили вновь открыть перед Робсоном концертные залы, вернуть ему заграничный паспорт. «Робсон снова поет, веселый, вдохновенный, могучий!» – кричали огромные заголовки газет. Люди часами простаивали в очередях, чтобы купить билет на его концерт…

Впрочем, не один Робсон испытывал к себе такое отношение со стороны официальных властей, не избежал его и знаменитый комик всех времен и народов, вполне белокожий Чарли Чаплин. Для Громыко, который, как и многие советские любители кино, знал Чаплина и восхищался им с детства, стало приятной неожиданностью, когда на одном из официальных приемов во время войны к нему подошел улыбающийся невысокий человек со словами:

– Здравствуйте, господин посол. Я – Чарли Чаплин.

Улыбка ему шла. Может быть, он знал, что без улыбки его, прославленного создателя веселых персонажей комических фильмов, и не представляют? Грустного Чаплина зрители узнали несколько позднее.

– Рад с вами познакомиться лично, – ответил Громыко. – Не только я, но и все в нашей стране, кто любит кино, хорошо вас знают. У нас еще до войны шли «Огни большого города», «Новые времена» и другие фильмы с вашим участием. Так что в СССР вас знают и любят.

– Спасибо за добрые слова, – ответил Чаплин. – Я слышал о том, что зрители в вашей стране доброжелательно относятся к моим фильмам и ко мне.

– А уж когда наши люди узнали о ваших высказываниях против фашизма, о вашей поддержке Советского Союза, симпатии возросли еще больше, – продолжил Громыко.

Чаплин высоко отозвался об известных ему советских кинокартинах. Самое главное, считал он, что в них нет ничего гнилого и пошлого, а это говорит о многом.

– Но почему же вы не ставите картин по произведениям таких великих писателей западного мира, как Гете, Байрон, Бальзак? – тут же поинтересовался Громыко.

– Потому что зритель более живо воспринимает картины, которые создают настроение оптимизма, веселое настроение, – тут же, не задумываясь, ответил Чаплин. Было очевидно, что он говорит давно продуманные им вещи, что у него есть своя философия и свои принципы. – Люди идут в кино, чтобы отвлечься от забот, потому что им нужна разрядка. Да ведь и в самой жизни много несерьезного. На экран попадает лишь ничтожная частица всего этого. Я думаю, что я прав, потому что мои фильмы пользуются популярностью.

К удивлению Громыко, оказалось, что великий американский киноартист неплохо знает русскую классику, что он читал Достоевского, Толстого, Тургенева, знает о Пушкине и Лермонтове…

Вторая встреча с Чарли Чаплином у Громыко произошла через несколько лет в Лондоне, когда великий комик уже навсегда покинул Соединенные Штаты, после довольно продолжительной кампании травли Чаплина как человека и артиста.

– Кто же вы теперь – американец или англичанин? – шутливо поинтересовался Громыко у знаменитого артиста.

– Пожалуй, правильнее всего – не американец, – в тон ему ответил Чаплин и уже серьезно добавил: – После тех помоев, которые выливали на мою голову в течение нескольких лет, меня начинает тошнить, когда я об этом вспоминаю. А за что – до сих пор не могу понять.

На самом деле он понимал.

– Меня преследуют за то, – волнуясь, говорил он советскому послу, – что я в своем искусстве придерживаюсь определенных убеждений и принципов, которые они не разделяют. А обвинения выдвигают, конечно, другие: то, что я будто бы не выплатил всех налогов, которые должен, но это неправда, а также то, что я не один раз женился. Если это преступление, то преступников в этом мире многие миллионы. Вот потому мне и пришлось сказать Соединенным Штатам: «Прощайте!». Но зачем я вам это говорю? Наверно, потому, что верю в честность вашей страны и ее представителей, хотя и не коммунист. Верю, что вы не используете мои слова мне во вред.

Громыко, конечно, хорошо знал, что в определенных кругах США Чаплина действительно считали чуть ли не левым радикалом и коммунистом. Он был тронут доверием знаменитого артиста и успокоил его: разумеется, никогда ничего из сказанного не будет использовано ему во вред.

Такая разная эмиграция

Во время работы в советском посольстве в США не раз приходилось встречаться Громыко и с представителями русской послереволюционной эмиграции, той самой, которую в наше время принято называть эмиграцией первой волны. Причем фамилии посетителей советского посольства часто бывали не просто громкими – легендарными.

Через несколько дней после нападения фашистской Германии на Советский Союз в советском посольстве раздался телефонный звонок. Звонил заместитель государственного секретаря Альфред Беркли.