Андрей Громыко. Ошибка мистера Нет

Однако «зловещая фигура» Чазова была, как мы теперь знаем, креатурой Андропова, о роли которого в нашей истории и в гибели великого государства сейчас высказываются самые противоречивые мнения. Кто-то считает его патриотом и чуть ли не сталинистом, кто-то замаскированным троцкистом, вырастившим и воспитавшим едва ли не всю плеяду будущих прорабов и архитекторов так называемой «перестройки», погубившей страну, кто-то даже говорит о нем как о «посвященном», направлявшем движение Советского государства по планам западного «мондиалистского проекта» к собственной гибели.

Андроповские кадры

Темного в биографии и деятельности самого долговременного председателя КГБ и одного из последних генсеков в самом деле предостаточно. Но не будем копаться в его происхождении, национальности и семейных делах. Для нас важнее его деятельность уже в ЦК КПСС, куда он попал после подавления венгерского восстания, получив должность заведующего отделом, который «вел» все социалистические страны и от которого зависели «подбор и расстановка кадров» во всех социалистических странах, от Северной Кореи до Восточной Германии. Конечно, высшие «кадры» утверждали на Политбюро, так, но «готовил вопросы» именно отдел, то есть, по сути, лично Андропов. Не нужно и пояснять, какой реальной властью он стал обладать. Кстати, кандидатуру нового руководителя отдела предложил министр иностранных дел Громыко, который заметил и оценил то, что Андропов ориентируется в международных делах. Возражений не последовало. Андропов получил редкую возможность набирать молодых людей, не прошедших школу партийного аппарата.

Критериями отбора в свой отдел Юрий Владимирович ни с кем не делился, но об обстановке там оставлено немало интересных воспоминаний.

Вот что пишет, например, один из его тогдашних сотрудников академик Г. Арбатов: «Я был приглашен консультантом в отдел Ю. В. Андропова в мае 1964 года. Могу сказать, что собранная им группа консультантов была одним из самых выдающихся «оазисов» творческой мысли того времени… Очень существенным было то, что такую группу собрал вокруг себя секретарь ЦК КПСС. Он действительно испытывал в ней потребность, постоянно и много работал с консультантами. И работал, не только давая поручения. В сложных ситуациях (а их было много), да и вообще на завершающем этапе работы все «задействованные» в ней собирались у Андропова в кабинете, снимали пиджаки, он брал ручку – и начиналось коллективное творчество, часто очень интересное для участников и, как правило, плодотворное для дела. По ходу работы разгорались дискуссии, они нередко перебрасывались на другие, посторонние, но также всегда важные темы. Словом, если говорить академическим языком, работа превращалась в увлекательный теоретический и политический семинар. Очень интересный для нас, консультантов, и, я уверен, для Андропова, иначе он от такого метода работы просто отказался бы. И не только интересный, но и полезный…

В ходе общения с консультантами он пополнял свои знания, и не только академические. Такая работа и общение служили для Андропова дополнительным источником информации, неортодоксальных оценок и мнений, то есть как раз того, чего нашим руководителям больше всего и недоставало. Он все это в полной мере получал, тем более что с самого начала установил (и время от времени повторял) правило: «В этой комнате разговор начистоту, абсолютно открытый, никто своих мнений не скрывает. Другое дело… когда выходишь за дверь, тогда уж веди себя по общепризнанным правилам».

Иначе говоря, с самого начала в основу работы этого «консультативного» отдела было заложено некое двоемыслие: с единомышленниками – откровенно, со всеми прочими – в лучшем случае, умолчание, а скорее лицемерие. Нельзя же, в самом деле, разглашать перед «профанами» планы того «светлого» будущего, которое уже тогда, как выясняется, готовили им молодые, «неортодоксально мыслящие» будущие реформаторы.

Еще более интересны откровения другого участника этой «консультативной» группы – Ф. Бурлацкого:

«Работая с Ю.В., как его называли в отделе, с 1960-го по 1965 год и общаясь с ним практически каждый день, я убедился в том, что он вынашивает весьма серьезные и амбициозные планы и замыслы. Однажды он вернулся с заседания Президиума ЦК расстроенный, обескураженный: «Хрущев обсуждал вопрос о возможных молодых преемниках руководства страной, упомянул и меня, но выразил сожаление, что я не знаю экономики». Значит, уже тогда, в 1963 году, у Ю.В. мелькали мысли о самой высокой должности в партии и государстве. В 1967-м, назначенный председателем КГБ, он, как мне рассказывали, не вполне осторожно заявил в прощальной речи перед коллективом отдела: «Я ухожу не навсегда, я еще вернусь в ЦК».