Андрей Кончаловский. Никто не знает...

приятелем Андрея— итальянским режиссером Бернардо Бертолуччи. Он покажет им свой «XX

век», не на шутку взволновавший Кончаловского и, вероятно, как-то отозвавшийся в

«Сибириаде». Во время прощания с итальянцем Андрей прослезится. Бертолуччи, оказывается,

скажет ему: «Я люблю тебя и всегда думаю о тебе». В то же время маститый итальянец

«Романса» не примет, посчитав его буржуазно-конформистской картиной.

В новом, 1975 году роман Андрея и Елены еще продолжался, будто бы вопреки

предсказаниям «доброжелателей». Но ей самой перспективы казались все более туманными,

поскольку в спутнике своем она видела «независимость от долгосрочных связей», длительность

которых он определял сам, и противиться его авторитету было бессмысленно. Он всегда и во

всем был безусловным лидером, ревнив, а вернее, как казалось ей, властен в отношении своей

женщины. Придерживаясь норм личной свободы «на западный манер», он «хотел видеть рядом

с собой умную, талантливую, образованную женщину и при этом желал ее полного подчинения

собственной воле».

…Весной 1976 года начались хлопоты по обеспечению Елены собственным жильем.

Какой-то кооператив отстроил дом, где Андрей предполагал поселиться сам — в двухкомнатной

— и поселить ее — в однокомнатной квартире. И едва ли не сразу вслед за этим они

расстанутся.

Летом 1979 года состоялась премьера «Сибириады». А вскоре Андрей покинул страну.

После отъезда Кончаловского за рубеж сама Елена, оформив фиктивный брак, осенью 1982-го

отбыла в США. Смогла вернуться оттуда только в 1986 году. За границей она несколько раз

встретится с Кончаловским. Режиссер пригласит ее на маленькую роль в «Возлюбленных

Марии», а позднее — в массовку на фильм «Гомер и Эдди», предоставляя возможность

заработать какие-то деньги.

«Гомер и Эдди» был закончен в 1989 году. Небольшое время спустя у Андрея появится

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

123

новая семья. Родятся дочери. А потом наступит разрыв и с этой женщиной.

В мемуарных рассказах Кончаловского о женщинах, с которыми так или иначе сводила его

судьба, находится место как «низким истинам», так и «возвышающему обману». Заканчивается

же дилогия очень лиричными и по-своему загадочными строками, которые намекают на некое

особое, может быть даже мистическое, место, занимаемое женщиной в духовной жизни автора

мемуаров…

«Есть в деревне Уборы Одинцовского района, под Москвой, церковь XVII века,

изумительной красоты, работы крепостного архитектора Бухвостова. В начале 50-х она стояла

разоренная, облупившаяся, зияющее напоминание о варварстве коммунистов.

В церкви тогда был сеновал. Чисто, пахло душистым сеном, жужжали шмели. Одним из

любимых развлечений ребят с Николиной Горы было пробраться через окно в церковь, залезть

на хоры и прыгать вниз, соревноваться, кто выше залезет и сиганет в мягкое пыльное сено,

принимающее бережливо потные детские тела. Визг, крики, смех… Потом приходил сторож и

палкой гнал всех прочь…

Так вот: самым большим счастьем было прыгать вдвоем с девочкой, в которую влюблен.

Держась за руки, глядеть в ее расширенные глаза и проживать эти считаные мгновения как

вечность, с перехваченным от счастья дыханием.

Однажды, прыгая вдвоем с девочкой, я своим же коленом разбил себе нос. Он распух и

посинел. До свадьбы зажило…

Этот эпизод я вспомнил недавно… и вдруг запнулся, словно меня током ударило…

Я подумал, что вся моя жизнь, может, и есть один такой прыжок. Ведь что такое несколько

десятилетий, даже сто лет с точки зрения жизни нации, мира, Земли? Так, считаные доли

мгновения. Но мне они кажутся достаточно долгими, растянутыми во времени. Вот так бы и

лететь, с перехваченным духом, падать, держась за руки, глядя в любимое, нет, родное лицо…

Жаль лишь, что невозможно в конце не расквасить носа, как ни ловчись…»

3

«Романс о влюбленных» появился в 1974-м.

Явление резко поворотное в творчестве Кончаловского. Обнажающее суть его

художественного метода, открывающее дальнейшие пути мастера.

Поворотным фильм стал и для сценариста Евгения Григорьева (1934—2000). Может быть,

потому, что он в первый (и в последний, пожалуй) раз встретил режиссера, всерьез пытавшегося

постичь его, Григорьева, художественный мир.

Диалог-спор со сценаристом продолжился и после картины. Так на свет появилась первая

книга Кончаловского «Парабола замысла» (1977), целиком посвященная одному фильму.

Похоже, режиссер и сам пытался осознать, что же такое он сделал, основательно

перепахавшее его как художника, но обрушившее на его же голову невиданное доселе

количество упреков и разоблачений. Именно после «Романса» последовал поток его собственно

теоретических посланий о природе кино, о сценарном и режиссерском творчестве, об актерском