Андрей Кончаловский. Никто не знает...

этих развалинах только начинающей свой путь молодой женщине пусть с глянцевой, но мечтой?

Мать ей предлагает роль, испытанную всей ее жизнью: козу подоить, дров наколоть надо, яйца

на рынок снести.

Такою жизнью живет и Ася из «Курочки Рябы». И по-другому жить не хочет, иной вариант

судьбы, предлагаемый, например, Чиркуновым, не принимает. Из этого круга не выскочить,

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

132

получается? А что в этом круге остается для души, да и для тела тоже? Не лучше ли все-таки

сорваться и бежать, куда глаза глядят? Ну, а героиня «Глянца» тем более знает, куда глядят ее

глаза… Однако результат почти предугадан уже в начале сюжета: крушение глянцевого мира.

Новый фильм Кончаловского ожидаемо карнавален. В нем, как и в предыдущих его

лентах, откровенно балаганно-площадная атмосфера. А персонажи ленты напоминают маски

ярмарочных увеселений. И вновь, как в теперь уже далеком «Романсе», сюжет держится на

условно-театральном, резком стыке миров. Вызывающе стыкуются столичный мир глянца и

убогий, чудовищный до гротеска мир российской провинции, откуда держит свой

испытательный путь к завершающей это странствие маске Грейс Келли героиня картины Галя

Соколова.

Однако, как это всегда и было у режиссера, ни один из стыкующихся миров не является,

если можно так сказать, истиной в последней инстанции. Мир, в котором живет семья Гали, при

всем убожестве и нищете, та же условная декорация, что и мир глянцевый, с его внешним

блеском и привлекательностью.

Режиссер, похоже, умышленно заостряет до гротеска скелетообразные фигуры отца и

матери героини. И само пространство, и образ жизни, и их внешность — это адовы погреба под

глянцевой оболочкой столичных тусовок. И это тот ад, откуда, собственно, и прорастает, как ни

странно, отечественный глянец. Исток глянца — в убожестве и рабской нищете так называемого

простого народа.

И по сюжету картины едва ли не все персонажи глянцевых тусовок, которые носят здесь

своеобразные маски модной «светскости», происхождением связаны с той средой, откуда

движется Галя Соколова. Все они бывшие крестьяне, вовсе не расставшиеся со своей

ментальностью. Так, влюбленный в Галю местный ростовский авторитет Витек в финале

фильма оказывается одним из «быков» Миши Клименко, миллиардера, владельца алюминия,

портов и проч., как бы дублируя путь и самого Клименко из тех же провинциальных глубин. А

Критик Мирового Класса, знаток моды и обладатель гениального чутья на конъюнктуру ее

рынка Стасис — тот самый, которому принадлежит концептуально определяющий для фильма

афоризм «То, что нельзя продать, — то не искусство», — и он в столицу прибыл из тех же

ростовских мест, что и Соколова…

Эти два мира — сросшиеся в единое уродливое тело сущности, внешне противостоящие

друг другу, но по сути друг другу родные. Кентавр российской жизни. Только находясь на

отечественном дне, можно поверить в сказку «сладкой жизни» на рекламной поверхности

страны. Собственно, это соотношение миров мало чем отличается от жизни нашей в советское

время, когда погруженный в нищету повседневного существования «простой советский

человек» истово верил в «зияющие высоты» Коммунизма, проповедуемые

партийно-государственной идеологией.

Уподобленный кентавру мир «Глянца» — итог, плод вырождения, распространяющегося

из советских, а может быть, и досоветских времен. Мир глянца — мерцающая потусторонность,

готовая каждую минуту обернуться адом российской провинции. А «дирижирует» («правит

бал»!) этим миром маленьких и больших бесов, похоже, именно Стасис, который в исполнении

А. Серебрякова и в придуманной для него маске действительно напоминает юркого, хитрого,

умного беса, хорошо знающего всему цену, в том числе — и себе. А ведь в прошлом он

скромный интеллигент, прибывший из тех же мест, что и Галя, в Москву без гроша и с тремя

книгами — Вольтером, Бердяевым и Камю, — но, на свое счастье, как ему кажется,

оказавшийся в нужное время в нужном месте.

Все персонажи фильма живут в пространстве ложном, выморочном. Оно — продолжение

реальной столичной тусовки, поскольку на экране то и дело возникают «знакомые все лица»,

точнее, не сами лица, а — имиджи. Модельера Макса Фишера играет неунывающий Ефим

Шифрин, заслоняя глаза огромными, в пол-лица, очками. Модного пластического хирурга —

музыкальный критик Артем Троицкий и т. д. Среди мелькающих на экране масок зритель видит

хорошо известные ему по телеэкрану и изрядно, надо сказать, поднадоевшие личины. Авторы

фильма как бы выворачивают наизнанку имиджи завсегдатаев отечественного глянцевого мира,

обнаруживая действительную пустоту этих образов.

Но гораздо важнее многолюдного парада масок те, кто выступает по сюжету на первый,