Андрей Кончаловский. Никто не знает...

Вспоминая предшествующее этим событиям время эвакуации 1941 года, Андрей видит

свою тридцативосьмилетнюю мать очень молодой и очень привлекательной. «Думаю, она была

эмоционально увлекающимся человеком, вызывающим у мужчин очень чувственные надежды».

Ей было чуть больше двадцати, когда впервые после революции семья оказалась за

границей. В знойно-чувственной Италии. Наташа выделялась среди итальянок крупностью

юного тела и типично славянским лицом с кокетливо вздернутым носом. Избыток здоровой

энергии избавлял от слишком глубоких размышлений о будущем. Она в эту пору ни к чему не

готовилась и не подавала, по ее словам, никаких надежд. Но с младенчества обладала отличным

слухом, с большой легкостью пела стихи, отчетливо запоминала все, как казалось с годами,

ненужное. Как и все в юности, «была нерадива и беспечна». Однако ж в домашнем хозяйстве

расторопна, к чему мать приучила ее с детства. Воспитанная Ольгой Васильевной в суровых

правилах, юная барышня глубоко вросла в жизнь семьи, и это воспринималось ею абсолютно

подсознательно.

Окончив уже советскую школу, она не вошла ни в один коллектив молодежи.

Одноклассники ее рассыпались по высшим учебным заведениям. Ее восемнадцатилетний брат

учился во ВХУТЕМАСе, а она вроде как отбилась от сверстников, не имея влечения ни к

точным, ни к гуманитарным наукам и не подавая серьезных надежд ни в какой области

искусства. Однако богатая фантазия не давала девушке унывать. Вдали же виделся желанный

избранник, и она сама в окружении восхитительных детей…

Такой в расцвете двадцатилетней жизни Наталья оказалась в Италии.

Однажды девушка отправилась покупать фрукты… Возвращаясь с рынка с дарами юга,

она обычно проходила мимо столярной мастерской по изготовлению мебели. На этот раз

девушка увидела здесь… велосипед. А рядом, скрестив загорелые ноги в парусиновых штанах,

стоял молодой итальянец. На роль избранника этот грубоватый простой парень претендовать, в

представлении Натальи, вряд ли мог. Но нежная улыбка на его загорелом здоровом лице,

неподдельное наивное внимание к ней не позволили с ходу отвергнуть его откровенные

ухаживания.

Пришло время, и Антонио признался русской девушке в любви. А в ответ на предложение

руки и сердца с упоминанием будущего «своего дела» услышал… смех. Это был слегка

ироничный, снисходительный смех духовно возвышенной барышни над неуклюжим «буржуа»

со всеми его ограниченными меркантильными устремлениями.

…Когда семья покидала Сорренто, сиявший первым сентябрьским днем, сердце девушки

все-таки тревожно сжалось: пролетка миновала место ее встреч с неуклюже предприимчивым

молодым итальянцем Антонио. И она на мгновение «показалась самой себе чем-то вроде

большой рыжей лисы, утащившей петуха из курятника и, блудливо озираясь, ускользавшей

эдакой фокстротной повадкой подальше в лес».

В 1925 году Петр Петрович изобразил дочь на портрете, названном «Замуж не берут!». На

нем мы видим привлекательную двадцатидвухлетнюю особу, кутающуюся в шубку в зябком

девичьем одиночестве, с печальной задумчивостью на лице и со слезой во взоре. В портрете

между тем живет улыбка отца-художника, убежденного в том, что отбою от женихов у дочери

нет и не может не быть. Собственно, так и случилось — в 1927 году она нашла себе мужа.

Первым мужем Натальи Петровны был сын богатого московского купца первой гильдии,

державшего до революции торговлю чаем. В роду его были и крепостные. А сам он получил

хорошее образование в Англии. Когда-то он был пианистом, но бросил музыку и перешел на

коммерцию. Работал некоторое время в торгпредстве в Англии, затем в Москве. И именно он,

Алексей Алексеевич Богданов, развлекал уже в Америке ностальгически опечаленного Сергея

Тимофеевича Коненкова импровизациями на темы Баха, любимого композитора скульптора.

Старший сын Натальи Петровны так передает романтическую историю ее первого брака:

«В 1927 году мама убежала в Америку без разрешения родителей. С чужим мужем. В те

времена можно было развестись по почте. Пока доехали до Владивостока, он уже получил по

телеграмме развод. На пароходе, который шел из Иокогамы в Сан-Франциско, поженились: в

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

28

Америку она уже въехала женой красивого господина… Он был представителем «Амторга»,

свободно владел английским, курил сигары и носил гамаши…»

По свидетельству внучки Натальи Петровны Ольги Семеновой, ее бабушка, мечтавшая о

многодетной семье, пережила глубочайшую драму в супружеской жизни. «Шесть раз

обрывались беременности. Когда, перед возвращением в Россию, родился мертвый ребенок,

поняла, что остается надеяться на чудо…»Дочь Екатерину Наталья «вымолила», вернувшись в