Андрей Миронов и Я

«… Рядом с ней сильная талантливая дочь Андрея…» – Нет, Ксения, к сожалению, вы ошиблись, она не рядом и даже не напротив, она – против. Во всех средствах массовой информации она высказывается – «я такие глупости не читаю», «Егорова – одинокая несчастная неудачница», или, еще лучше: «но не избить же мне ее!» И опять «там все неправда!» Откуда же ей знать, правда или неправда. Первый раз ты исчез из этой семьи, когда ей был год, а второй раз – уже навсегда, когда ей было 14 лет. Ох, как книга ударила по печенке: это мой каравай по фамилии Миронов и никто не смеет отхватывать ни ломтя! Вспоминаю, как после смерти Марии Владимировны, передавая ключи директору Губину в присутствии музейных работников, поверенных Марии Мироновой, я заявила: «Вот комодик, здесь лежат все драгоценности Марии Владимировны, теперь они должны принадлежать Маше Мироновой, внучке Марии Владимировны и дочери Андрея. Сейчас мы все это перепишем на бумагу». Какой стоял крик: «Это все наше, наше!» – кричали музейные дамы. В итоге Маша получила все с моей помощью. Но как говорят у меня в деревне: не кормя, не поя, ворога себе на шею не повесишь. А уж если говорить дальше правду – Маша не выполнила ни одного условия, которые поставила ей Мария Владимировна, оставляя дачу, хотя клялась! С Марией Владимировной шутки плохи – она и с того света достанет.

После того как я добилась от архитектора восстановления решетки на могиле Андрея и Марии Владимировны, ни одна из «горячо любящих» дочерей не позвонила и не сказала спасибо. Вероятно, больные «страницы» жизни ее матери притягивают больше, чем правда об ее отце. Ну что ж, подобное тянется к подобному.

А Марк Анатольевич на четвертом месяце празднования дня рождения Ширвиндта высказался: «Эта книга – энциклопедия театральной жизни!» Подозреваю, что мужской шовинизм пышным цветом цветет в определенной части общества, которую Мария Владимировна называла «элитёнкой». И несмотря на такое количество врагов и супостатов, я – не одна. Со мной вся страна. У меня уже несколько мешков писем. Они летят изо всех уголков нашей страны, и даже из Америки, Германии, Израиля, Австралии, Греции.

Вот, например: «Здравствуйте, Татьяна Николаевна! Я уже прочел вашу замечательную книгу, написанную ярким, сочным, живым, метким, афористичным и метафоричным языком. Это настоящий национальный русский язык, это великолепная русская литература. Ваше произведение мне дорого и интересно прежде всего тем, что сквозь беспощадное озорство гремучей смеси памяти и правды всегда видна особая тень печали по тем, кто ушел в мир иной.

Игорь Быков».

А вот еще: «Уважаемая Татьяна! Ваша книга потрясла нас! По своей силе воздействия она сравнима с произведениями И.А.Бунина, нашего любимого писателя.

Приблудова Ольга, Сафронов Евгений».

«Татьяна Николаевна! Это Ольга Козина, спасибо вам. Я впервые плакала, читая книгу. Спасибо вам за вашу искренность, необыкновенную доброту и душевность…»

«Таня, здравствуйте. Это Тамара Буканова. Если Виссарион Белинский назвал „Онегина“ энциклопедией русской жизни, то ваш роман можно назвать энциклопедией жизни 60-х годов. Ваша книга – явление уходящего века».

«Жаль, что нельзя людям объяснить, кричать – берегите друг друга, жизнь очень коротка. Деньги, вещи остаются, пропадают, а люди с израненными душами, неуспокоенные, обиженные – преждевременно уходят. И прежде всего такие необыкновенные, как Андрей Миронов. Спасибо зато, что вы сумели вырваться из обстоятельств, изменить свою жизнь и написать замечательно поэтическую книгу о любви двух людей – мужчины и женщины. Спасибо! Ревенко Зинаида».

А вот какое письмо из Латвии от писателя-драматурга Юрия Сергеевича Скопа и его жены – легендарной певицы Маргариты Вилдане: