Андрей Смирнов

умы королевства — сегодня их было четырнадцать.

С точки зрения Князей Света и Тьмы единственное, что представляло интерес в

Ильсильваре — Школа Железного Листа, организация бессмертных, желавшая возвысить людей и

уменьшить власть богов. Но в самом Ильсильваре о той Школе что-либо, кроме чрезвычайно

искаженных слухов, знали немногие, однако, помимо нее, в стране существовало великое

множество мистических Школ и учений. Для большинства ильсильварцев Монастырь

Освобожденных был одним из множества монастырей, в которых занимались духовными

практиками аскеты и мистики — за исключением того, что о точном местоположении обиталища

тел-ан-алатритов никто ничего не знал. Но разве Монастырь Освобожденных оставался

единственным местом, сокрытым от глаз профанов? Нисколько. Для ильсильварца,

интересующегося мистикой (а мистикой в этой стране, в той или иной степени, интересовались

почти все, кроме, может быть, лишь рабов-чужеземцев) было очевидно, что в мире есть множество

таинственных Орденов и скрытых обителей, тайных наставников и мистических сил, желающих

сообщить человечеству — конечно, не всем сразу, а лишь избранным — те или иные откровения.

О Старших Богах мало кто думал, они отступили на второй план, первый же план заняли

различные учителя, бессмертные алхимики и аскеты.

Теланар курил длинную трубку; он затягивался так редко, что смесь трав, дающих легкий

наркотический эффект, нередко успевала погаснуть. Если это происходило, специальный слуга, стоявший рядом с троном, немедленно вновь ее разжигал. Одет король был в расшитые золотом

штаны и тонкую сорочку; красный пояс, несколько раз обмотанный вокруг тела, был завязан

узлом, означающим верховную власть. Поверх сорочки был накинут тяжелый парчовый халат; на

ногах — мягкие, также расшитые золотом, туфли; на голове — чалма с крупным алмазом и пером

павлина.

После приветствий, поверхностных расспросов и разговоров (король Ильсильвара любил

вникать в дела своих подданных), после прибытия последних из приглашенных, настала, наконец, пора перейти к серьезной беседе.

— Друзья мои, — мягко сказал король. Взгляд в строну слуги означал, что тому следовало

подать трубку — что тот немедленно и сделал. Король затянулся, выдохнул дым и продолжил:

— Сегодня мы будем говорить о языках и их причине. Кто-нибудь желает высказаться?

Мудрецы переглянулись. Все знали, что король задумал какую-то хитрость: так бывало

всегда. Он никогда не поднимал случайную тему: по каждой он заранее придумывал какой-нибудь

хитрый вопрос, который своей кажущейся простотой мог поставить в тупик любого ученого

человека. Никто не хотел лезть вперед, рискуя выставить себя на посмешище, однако что-то

нужно было ответить, и голос подал Рамон Гасадель, высокий и грузный мужчина пятидесяти лет:

— Одни говорят, что языки дарованы людям Небесами, но это мнение вызывает сомнение, поскольку свои языки есть также у обитателей Ада и обитателей Луны.

Сдержанная и рациональная критика гешских воззрений — а именно в Геше учили о том,

что все лучшее, разумное и полезное послано человеку силами Света — была почти обязательной

частью любой дискуссии, проходившей в Зале Мудрецов. Но король не смог бы ощутить

превосходство ильсильварской философии над гешской догматикой, если бы не предоставлял

слово обеим сторонам, и поэтому почти на каждой дискуссии в числе приглашенных мудрецов

присутствовал Илангур Ратвадельт — гешский богослов, не слишком сообразительный, хотя и

образованный. Он регулярно проигрывал в спорах, хотя никогда не признавал поражения в

принципиальных вопросах. Когда слабость его позиции становилась самоочевидной, король сам

прекращал спор, чтобы не превращать его в травлю. Мальчика для битья не следует бить слишком

сильно, иначе тот может умереть от побоев или сбежать.

Было очевидно, на чье именно мнение более чем прозрачно намекал Рамон, и Илангур

вскинулся, готовясь немедленно и безрассудно броситься в бой, но Рамон еще не закончил, и

гешский богослов не стал его перебивать: Теланар не терпел перебранок. Двое предшественников

Илангура были с позором выгнаны из дворца именно за то, что не умели соблюдать правил

ведения дискуссии.

— На это обычно возражают, что то лучшее, что обнаруживается у демонов, они переняли

от людей, а люди получили это лучшее от Света, и, таким образом, выходит, что Ад получил

многое от Небес, — сказал Рамон. — Но если придерживаться этого мнения, придется признать, что не меньше даров и Небеса получили от Ада, а этого обычно признавать не хотят.

На лицах некоторых из присутствующих появились ироничные улыбки.

— Прекрасное рассуждение, — слегка кивнул Теланар. — Однако, оно уводит нас в

сторону, к разговору о взаимном влиянии Изначальных и того, что было ими порождено, а

говорить мы сегодня хотели о сущности языка. Кто-нибудь еще желает сказать?

— Государь, — подал голос Эван Кидфилд, пожилой длиннобородый книгочей и

заклинатель. — Достопочтенный Лато из Салиндры написал в своей «Антропогонии», что язык

берет начало в самом человеке, и что человек научил языку демонов Ада, ангелов Небес и

чудесных духов Луны.