Андрей Смирнов

прикрыла глаза и сосредоточилась своих ощущениях. Она знала, что если начнет ласкать себя, то

сможет быстро расслабиться, но собственную чувственность можно было использовать и по-

другому. Можно было переживать желание, не подавляя его и не удовлетворяя его — просто

переживать, осознавать его, чувствовать, прослеживать его от начала и до самых корней,

принимать желание как свою часть и полноценно чувствовать эту часть себя. И тогда, если в ходе

подобной настройки удавалось увидеть это желание и себя в этом желании — то желание

менялось. Мутный, отягощающий разум чувственный поток становился чистой энергией, которую

можно было направить в глубины своей безграничной души, связанной со всей Сальбравой,

спрятать в тайных запасниках или использовать для какого-нибудь чародейства.

Котя устроился на подушке, которую он почти доволок до кровати, и четверть часа

молчал, наблюдая, как меняются течения в Шэ и Тэннаке девушки. Из его огромных глаз в эти

минуты пропала всякая дурашливость, они исполнились тайны, темной мистики и волшебства

звездной чарующей ночи. Дейри повторяла упражнение раз за разом, и он молчал, но когда

увидел, что токи Тэннака и Шэ затихают и она просто лежит на кровати, ни о чем не думая, то

сказал:

— Эти твои ухажеры ябедничать пошли.

— Какие еще ухажеры?.. — Не поняла Дейри.

— Ну, эти трое, у которых все упало, когда ты про заклинания спрашивать начала.

— Ах, эти.. и кому они жалуются? Папе?

— Своему главному, — Котя пожевал губами. — Он скоро сюда придет.

— Его еще тут не хватало… Он мне не понравился. Сухарь. И старый слишком.

— Я его тоже не одобряю, — согласился Котя. — Противный тип. Знаешь что?.. Пойду-ка

я отсюда…

— Эй! — Дейри подскочила. — Ты куда?!

— Куда-нибудь. — Котя в два прыжка оказался у подоконника, забрался на него и,

подпрыгнув, повис на щеколде. С первого раза ему, однако, окно открыть не удалось, и он

шлепнулся обратно на подоконник. — Вдруг он меня заколдует?

— Ой, и правда ведь… — Дейри подскочила к окну, подняла щеколду и едва сдержала

створки — холодный ветер толкнул их и бросил ей в лицо снопья снега. Котя тенью вытек

наружу; Дейри еще несколько секунд пыталась разглядеть сквозь ветер и снег, куда он

направляется, но так и не поняла этого. Котя будто растворился в воздухе. Тогда она закрыла

ставни, вернула щеколду на место и задышала на озябшие пальцы.

Спустя несколько минут в дверь настойчиво постучали.

Глава 9

Керстен эс-Финл прибыл в Дераншаль поздним вечером. Мейкар пожал ему руку и

коротко обнял, барон Рейер — невысокий, сухой, молчаливый старик — жестом руки пригласил к

столу. Клиг, второй сын барона, бывший всего лишь на пару лет старше Керстена, также

присутствовал здесь. Горячая мясная похлебка после пятичасовой скачки под снегом и

пронизывающим ветром показалась молодому эс-Финлу показалась необычайно аппетитной. Он

быстро сьел свою порцию и попросил добавки. Жар от большого камина разогревал извне, в то

время как горячая еда согревала внутри. Керстен расслабился и ощутил сладкую леность во всем

теле. Не хотелось ни двигаться, ни делать что-либо. Сыновья и рыцари Рейера обсуждали дороги в

лесу, размеры отряда, возможные цели атаки и пути отхода; барон молчал — большую часть

времени он казался отрешенным, и лишь по внимательному и цепкому взгляду, который он иногда

кидал на кого-либо из говоривших, становилось ясно, что он следит за происходящим. Один раз

он так посмотрел на Керстена — долго, пристально, не отводя глаз, словно хотел запомнить

каждую черточку на лице молодого рыцаря. Керстен сделалось неуютно — откуда-то появилось

ощущение, что барон видит не только его лицо, но столь же ясно читает скрытые чувства и мысли.

Что он мог увидеть в нем? Скрытые сомнения? Страх перед отцом, который будет взбешен, узнав, что Керстен поступил по собственной воле и вряд ли удовлетворится короткой запиской,

оставленной юношей перед уходом? Опасения опозориться перед другими, более опытными

рыцарями, проявив слабость или совершив какую-нибудь глупость?.. Керстен постарался

выдержать взгляд Рейера и, когда тот наконец потерял к нему интерес, мысленно вздохнул с

облегчением. О Дераншальском бароне ходили разные слухи: он заботился о своих людях, а вот к

разбойникам, если таковых ему удавалось изловить, проявлял беспощадную жестокость: с

некоторых заживо сдирали кожу, других четвертовали, выхаживали, не давая умереть от потери

крови, а затем вывозили из замка и оставляли на перекрестке дорог.

В эту ночь Керстен спал менее четырех часов: вместе с Мейкаром, Клигом и еще двумя

рыцарями он покинул Дераншаль задолго до наступления утра. Их целью была разведка: хотели

взглянуть на захватчиков собственными глазами, оценить возможность нанести неожиданный

удар и немедленно скрыться. Холодный ветер морозил лицо и заставлял слезиться глаза; лошади

фыркали, выбрасывая облачка пара, и трясли гривами, сбрасывая налипшие на них хлопья снега.

Они обогнули Йонвель по восточному краю и двинулись в сторону Ранкедского баронства. С

энтикейцами они едва не столкнулись у рощи Шевис, служившей границей между двумя