Андрей Смирнов

Мъяонель открыл волшебную дорогу и отправился в Царство Безумия. И вот, вступил он в

область, где небо было как кисель и стекало вниз разноцветными красками, а земля была как

отвердевший туман. И вот, вступил он в область, где небо было ослепительным, хотя в нем не

было света, а земля была — как теплая розовая плоть. И вот, вступил он в область, где не было

неба, но земля восставала до неба и становилась им, стоило лишь взглянуть вверх. И камни в этой

земле ничем не отличались от камней в мире сущем, а пыль и песок — от пыли и песка мира

Сущего. Самой обычной, обыкновенной, ничем не примечательной была земля в этом месте.

Вскоре увидел Мъяонель большую яму и подошел к ее краю. В яме находился человек с

коричневой кожей с желтоватыми оспинами, бородавками и болячками. В лохмотья был одет этот

человек. Черными были его волосы, а в глазницах вместо глаз клубился бурый туман.

Сказал Мъяонель сидящему в яме:

— Добрый день.

Ничего не ответил ему сидящий в яме, но с сильной алчностью посмотрел на пришельца. И

Мъяонель услышал, как заклокотало что-то в горле человека, и увидел, как человек облизывает

губы.

Сказал Мъяонель:

— Вы способны разговаривать как разумное существо?

— Абдарандыбыршмырг, — ответил ему сидящий в яме.

Сказал Мъяонель, отступая от края ямы:

— Вижу, что я зря пришел в это место. А ведь я собирался освободить вас, Лорд Мирэн,

Повелитель Порчи. Но теперь я вижу, что вы не желаете этого. Счастливо оставаться, милорд.

И тогда сидящий в яме поднялся и судорожно изогнулся, будто бы хотел размять затекшие

мышцы. Когда же он снова посмотрел на Мъяонеля, взгляд его стал осмысленным. Ибо безумие

способно приобретать форму разума, если испытывает в этом необходимость — равно как и разум

способен временно приобретать форму безумия, ради игры или ради защиты.

Сказал Мирэн, Повелитель Порчи:

— Кто ты и что хочешь получить от меня за мое освобождение?

Мъяонель назвал себя и сказал:

— Не хочу я никакого особенного дара за твое освобождение. Однако я знаю, что мир, в

котором ты обитал прежде, уничтожен. Я хочу предложить тебе другое место для поселения, в

другом мире.

Сказал Мирэн:

— Что это за мир?

—  Он   лишь   недавно   был   рожден   из   Хаоса,   —   ответил   Мъяонель,   —   и   стихии   его

замутнены еще не очень сильно. Там же собираюсь поселиться и я. Однако есть те, кто не желает

этого и противится мне, и среди них много искусных волшебников.

Сказал Мирэн:

— Ты желаешь, чтобы я помог тебе в этой войне?

Сказал Мъяонель:

— Да. Ты согласен?

Ответил Мирэн:

— Я согласен. Помоги мне выбраться отсюда — и я выполню все, что ты не попросишь.

Сказал Мъяонель:

—  Сильное недоверие вызывает во мне легкость, с которой ты бросаешься подобными

обещаниями.   Поклянись   лучше,   что  признаешь   мое   превосходство   на   время   войны,   и  только.

Большего я не стану от тебя требовать.

Повелитель Порчи, услышав условие, тот час же поклялся.

—  Когда я освобожу тебя, — сказал ему Мъяонель, — не отказывайся от разума и от

клятвы, ибо тебе не одолеть меня. Моя Сила, как и твоя, проистекает из Бреда, но я сильнее тебя.

Мне   многое   известно   о  тебе,   тебе   же   обо  мне   неизвестно   ничего.   Однако   если   мне   придется

усмирять тебя силой, я снова брошу тебя в эту яму и не пощажу, даже если ты станешь умолять о

пощаде. Помни об этом и не совершай опрометчивых поступков.

И протянул руку Повелителю Порчи. Но когда Мирэн подошел ближе и протянул свою

руку,   Мъяонель,   избегая   соприкосновения   рук,   схватил   Повелителя   Порчи   за   горло   и   таким

образом вытащил его из ямы. Ибо Мъяонель не хотел, чтобы Порча сама касалась его. Оказавшись

на свободе, Мирэн оскалился (а длинны были его зубы!), и в глазах его горели злоба, зависть и

страх.   Потому   что   почувствовал   Мирэн,   что,   совершив   его   освобождение   таким   образом,

Мъяонель ограничил его и стал защищен от его Силы. Ведь действие, совершенное Мъяонелем,

было   не   просто   действием,   но   Ритуалом   Силы.   Ибо   для   искушенного   в   Силе   исчезает   все

механическое и обыденное, но все становится преисполненным магии. Тогда даже и шаг, и вздох,

и взгляд могут стать ритуалом, частью творимого волшебства.

Зарычал Мирэн:

—  Где те, кого следует уничтожить? Как можно скорее желал бы я вступить с ними в

битву и как можно скорее развязаться с твоими условиями!

Сказал Мъяонель:

— Не стоит спешить. Я буду решать, когда мы начнем эту войну, и я буду решать, когда

мы ее закончим.

Сказал Мирэн:

— Не будет ли она окончена тогда, когда все наши враги будут умерщвлены?

Сказал Мъяонель:

—  Отнюдь. Ибо вопрос о том, что такое смерть — вопрос не только практический, но и

философский. И решать, как правильно рассматривать этот вопрос, тоже буду я.

И   Повелитель   Порчи   понял,   что   пойман   и   что   освободитель   не   оставил   ему   никакого

способа   избавиться   от   наложенных   уз,   минуя   свою   собственную   волю.   Осознав   это,   Мирэн

вынужден   был   смириться,   а,   смирившись,   покамест   перестал   размышлять   о   том,   как   бы   ему

напасть на своего освободителя и половчее убить его.