Андрей Смирнов

— Это был могущественнейший чародей, происходивший, впрочем, не из числа людей, а

из числа таких же духов, как и я.

Спросил Давим Гэамар:

— Был ли он из числа верных рабов Всемогущего или же из тех — да будут прокляты их

имена! — кто в начале времен поссорил Всемогущего и человека?

Сказал Тарнааль:

— Сотворивший эти врата был обманут и обольщен одним из наших врагов и некоторое

время оставался на стороне его. Но потом он раскаялся, не желая более служить злу, и мы приняли

его.

Воскликнул Давим Гэамар:

— Воистину, беспредельно милосердие Творца!

И сказал Тарнааль:

— Воистину, тот, кто имеет силу, должен иметь и сострадание. Но теперь нам надлежит

оставить эту беседу и отправиться к вратам, ибо я вижу, что в этот самый миг демон, которому вы

столь необдуманно помогли выбраться на поверхность земли, вызывает из врат своего родича.

Закричал Давим Гэамар:

— О горе нам, горе! Даже и один из них явился причиной бесчисленных разрушений, что

же станется теперь с нашей землей, если здесь будут действовать двое!

Сказал Тарнааль:

—  Исчислены дни их, ибо я, Хранитель Севера, Небесный Воитель, Ангел-Страж, стою

здесь. Оставь отчаянье.

Сказал Давим Гэамар:

— Благословлен час твоего прихода, о могущественнейший из служителей Творца неба и

земли!

Сказал Тарнааль:

—  Ты   произносишь   много   громких   слов,   человек,   но   готов   ли   ты   сам   чем-нибудь

пожертвовать ради того, чтобы земля, на которой ты живешь, очистилась от зла?

Сказал Давим Гэамар:

— Мой владыка видит мое сердце. Разве сокрою я что-либо от владыки моего? Скажи, в

чем воля Всемогущего — и я исполню ее.

Спросил его Тарнааль:

— Не пожалев даже и жизни?

Сказал Давим Гэамар:

— Что жизнь? Лишь прелюдия к празднеству за столом властелина земли и неба.

Молвил тогда Ангел-Страж:

— Ты отправишься к вратам вместе со мной и поразишь того демона, которого выпустили

маги Кунбилта и Дамассары.

Сказал Давим Гэамар:

—  Повинуюсь слову владыки моего, но каким оружием я стану поражать этого демона?

Ведь при себе у меня нет иного оружия, кроме моей веры. Разве что этим? — И он протянул к

сиянию   свой   пастырский   посох,   коий   был   символом   его   ранга   в   иерархии   служителей

Всемогущего.

Сказал Тарнааль:

— Хрупок материал этого посоха, состоящий из дерева и железа. Другой посох я дам тебе.

И приказал ему снять верхнюю одежду и обнажить грудь. Когда же Давим Гэамар сделал

это, рассек Ангел-Страж своим мечом ему грудь так, чтобы стало видно бьющееся сердце. И сжал

он сердце Давима Гэамана, словно это был спелый плод. Кровь же, вышедшая из сердца жреца, не

пролилась на пол, но осталась в воздухе, образовав нечто, подобное сияющему, сверкающему

пруту, исходящему белым огнем.

Сказал Ангел-Страж:

— Это — меч твоей веры. Это — твой пастырский посох. Им ты поразишь вышедшего из

врат.

И захватил он сиянием, выходящим из его крыл, Давима Гэамана, и, отнеся его в пустыню,

оставил   там.   Сам   же   он   бросился   в   погоню   за   демоном-диском,   который,   завидев   его

приближение,   стремительно   переместился   в   отдаленную   область   тех   Земель   и   затаился   там.

Однако Ангел-Страж не отставал и вскоре настиг его. А это был диск, который властвовал над

небом. Увидев, что бегство бесполезно, он низвел из неба множество ветров и молний и обрушил

их на Ангела-Стража. Но Сила Стража была больше и он продолжал продвигаться к диску. Тогда

демон-диск попытался удрать из этого мира, но Тарнааль запретил ему, положив пределы путям,

которые   прежде   были   доступны   демону.   Тогда   тот   бросился   на   Ангела-Стража,   стремясь

коснуться хотя бы краешка его сияния, но Ангел-Страж ударил его своим мечом и уничтожил

навечно.

В то время у Колодца камень, не имеющий имени, с усмешкой смотрел на жреца.

Сказал он Давиму Гэаману:

— Странно поступил твой покровитель, оставив тебя мне на растерзание. Удивляет меня

этот неожиданный подарок, однако, конечно, я не стану отвергать его.

Давим Гэаман молчал, ибо ум его был занят молитвой. Выставив перед собой сияющий

Клинок Веры, приближался он к демону. И протянулся к нему камень своим естеством, и ощутил,

что то, что несет Давим, так же отличается от известных ему частиц мира, как отличается от них

его собственное естество, неуничтожимое, вечное. И пожелал он узнать, что это, и заскользил к

Давиму. Тот, однако, ударил его этим предметом — и во второй раз узнал демон, что такое боль, и

ощутил в себе некое повреждение. И как быстро он не старался двигаться, человек оказывался

столь же быстр, хотя трудно было ожидать подобную быстроту от старца. И понял камень, что

предмет   в   руках   старика   обладает   такой   же   способностью,   какая   была   у   него   самого   —

способностью огибать время или отодвигать его в сторону. И пребывал он растерянности, не зная,

как   одолеть   этого   врага.   Отступая,   он   не   заметил,   как   приблизился   к   распахнутым   вратам.

Естество его было сильно повреждено к тому времени — впрочем, следует сказать, что все же это

было   не   подлинное   его   естество,   а   то,   которое   он   приобрел,   чтобы   постигнуть   мир   так,   как