Андрей Столяров

— Вот что я хочу вам сказать, Илия. Только что состоялось заседание нашего Комитета, и решено было в расписании переговоров ничего не менять. Несмотря на прискорбный… м-м-м… инцидент… ваша группа, как и намечено, проведет сегодняшний раунд. Пусть даже в неполном составе. Надеюсь, вы не будет возражать, Илия?

Он называет меня Илия, с ударением на последнем слоге, был такой жестокий ветхозаветный пророк. Тоже — своеобразный юмор. А под инцидентом он, конечно, подразумевает исчезновение Юсефа.

Я поражен этим неожиданным сообщением. Последние два дня ходили упорные слухи, что нашу группу в лучшем случае тихо расформируют, разбросают по другим экспертным сообществам, в худшем же — всех четверых отстранят от переговоров: мы ныне под подозрением, нас нельзя допускать в святая святых.

Лорд, впрочем, видя мое недоумение, поясняет, что нам просто исключительно повезло. Во-первых, треть членов Административного комитета из-за надвигающегося самума застряла в Аммане, кворума не собрать, неизвестно, когда они сюда доберутся. А во-вторых, из дежурной группы экспертов, которая могла бы нас заменить, выбыли сразу два человека: Гомар, этнопсихолог, утром неожиданно грохнулся в обморок, едва откачали, сейчас находится в медотсеке, а Ида Страймер, профессиональный переговорщик, в обморок, правда, не грохнулась, но засыпает каждые полчаса, отключается на две-три минуты, никакими силами ее не разбудить.

— И вообще, — говорит Лорд, — если мистер Халид внезапно исчез, то почему мы должны подозревать всех остальных? Вы ведь ничего не знали о его замыслах? Нет? Я так и думал. Вот, пожалуйста, и придерживайтесь этой версии.

— Это не версия, — отвечаю я. — Это именно так и есть.

— Значит, договорились…

Лорд чуть заметно кивает. И тут я чувствую, что мой мозг как бы обволакивает некий теплый туман, некая субстанция, почти не обладающая материальностью. Она без усилий проникает в мое сознание и пропитывает его, как вода рыхлую ткань. Продолжается это чуть больше секунды, но это, видимо, самая опасная секунда в моей жизни. Я как бы повисаю на тоненьком волоске, который натягивается, дрожит, и кажется, что вот-вот звонко лопнет. Мне, однако, везет: в беседу нашу внезапно вклинивается телефон и вырисовывается на экране его вопросительный знак. Я извиняюсь перед сэром Генри (лордом Стемплтон-Нортум­берлендом Седьмым) и отправляю в ответ знак восклицательный. Тут же на экране всплывают — без слов — два вопроса. Я, в свою очередь, тоже отправляю вопрос и через мгновение получаю ответ: «три — ноль».

Это, разумеется, Дафна. Я сижу спиной к залу и поэтому не вижу ее. Но она, несомненно, заинтригована моей внезапной бе­седой с Лордом и, естественно, хочет знать, что он мне такого сказал. А условными значками мы обмениваемся потому, что внутренняя связь у нас в Центре совершенно официально фиксируется, вот и приходится изобретать «рыбий язык». На самом деле все очень просто. Вопросительный знак — Дафна предлагает уви­деться. Мой восклицательный означает, что я согласен. Два вопросительных от нее — «когда?». Мой вопросительный — «на­значь время сама». Цифры «три — ноль» означают — через тридцать минут.

Так мы общаемся.

Тайные руны, клинопись эпохи спецслужб.

Туман за это время рассеивается. Я облегченно вздыхаю и захлопываю телефон.

— Очень вам благодарен, сэр Генри.

Лорд разводит руками:

— Напротив, это я благодарен вам, Илия. Я очень рад, что мы с вами сотрудничаем. Ведь нас так мало среди всех этих военных, чиновников, администраторов, среди всего этого обслуживающего персонала, тех, кто озабочен лишь формой, но даже не пытается разглядеть сквозь нее подлинный смысл. Не осознает очевидного: мы, люди, все человечество, держим сейчас экзамен на зрелость, и от того, как мы этот экзамен сдадим, какую оценку получим, зависит наша судьба.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я опять, вопреки всем доводам разума, чувствую, что мои подозрения — полная чепуха. Бред, нелепость, фантомы воспаленного воображения. Лорд во­все не пытался только что взять меня под контроль. Как такое вообще могло прийти мне в голову? Он совершенно искренне ко мне расположен, и я всегда могу рассчитывать на его поддержку.

Это же очевидно.

Я таю, как мороженое в горячей руке.

И тут Лорд наносит мне главный удар.

Он сыплет в кофе три ложечки сахара и замечает, дурашливо вздернув брови: