Анелька

- Вижу, Меця, твоя Кивальская совсем запустила хозяйство, - заметил пан Ян.

- Приноравливается к отпущенным ей средствам, - вставила гувернантка, беря под свою защиту ненавистную ключницу только для того, чтобы досадить пану Яну.

Слова ее задели помещика.

- Ты настолько слаба, Меця, что обременяешь панну Валентину обязанностями кассира?.. - спросил он.

- Mais non!..* - прошептала смущенная пани Матильда.

______________

* Вовсе нет!.. (франц.)

Но в старую деву словно бес вселился.

- Это было бы не так уж плохо, - процедила она с усмешкой. - Если у вас за кассира Шмуль, то я с успехом могла бы выполнять ту же обязанность при пани Матильде.

- Бесспорно, - ответил пан Ян, слегка нахмурившись, - но, мне кажется, Анельке это не принесло бы пользы.

У Анельки чуть не выпала ложечка из рук.

- Сегодня, например, я встретил ее на проезжей дороге...

- Анельку?.. - воскликнули в один голос мать и гувернантка.

- Да, Анельку. К счастью, не одну, а в обществе дочери этого разбойника, Гайды, и еще - поросенка...

- Анеля!.. - прошептала пани Матильда.

- Вот видите, - продолжал хозяин дома, с усмешкой обращаясь к гувернантке, - на что обречена моя дочь уже сейчас, хотя вы пока еще не соблаговолили заняться ведением наших расходов... Она ищет себе товарищей среди пастушек и поросят...

Панна Валентина позеленела.

- Ах! Кто знает, - ответила она с напускным спокойствием, - не пригодится ли ей когда-нибудь такое знакомство.

- С поросятами?

- С детьми народа. До сих пор знатные господа имели обыкновение водить дружбу только с евреями, и у нас перед глазами немало примеров, чем это кончается. Может быть, следующее поколение в силу необходимости сблизится с мужиками...

У помещика дрожали губы, но, сделав над собой усилие, он улыбнулся.

- Панна Валентина - пылкая демократка, - пролепетала совершенно перепуганная пани Матильда. - Но Анелька делает у нее такие успехи...

- Как видно, не все это понимают, - пробормотала гувернантка, взглянув, вопреки своей обычной скромности, прямо в лицо помещику. Она торжествовала победу, уверенная, что теперь по крайней мере оградила себя от посягательств этого коварного сердцееда.

И действительно, способ защиты оказался весьма радикальным. К тому же пан Ян, вовремя вспомнив, что гувернантке не плачено за три месяца, ничего ей не возразил. Он обратился к дочери:

- Анелька...

Девочка встала из-за стола и, дрожа, подошла к отцу, думая, что час расплаты настал. Стол, самовар, вся комната завертелись у нее перед глазами.

- Что, папа?..

- Подойди ближе...

Анелька чуть не упала.

- Я прошу тебя никогда больше не выбегать на дорогу, - медленно сказал отец и, обняв ее, поцеловал в лоб. - А теперь иди допивай свой чай...

Анелька была на седьмом небе. "О господи, до чего же он добрый!.. И какой гадкий человек этот Гайда, - бьет свою дочку!.."

Но тут она вспомнила про пани Вейс, и восторг ее сразу остыл.

Глава пятая

Веселые опечалены, а печальные

пребывают в превосходном настроении

Прошла неделя. Солнце припекало все сильнее, ночи стояли теплые и короткие. Над полями время от времени проплывали тучи, сея дождик, но ветер сразу разгонял их, чтобы они не повредили хлебам. Деревья были в цвету, а многие уже усыпаны завязями плодов.

Все благоухало. Над прудом думали свою думу аисты, прислушиваясь к лягушечьему кваканью. В птичьих гнездах уже копошились птенцы. Все вокруг торопилось жить и расти или набиралось сил для жизни и роста. В природе, как пузыри в кипящей воде, беспрерывно появлялись новые жизни, новые голоса, новые радости. Чем выше поднималось солнце над горизонтом, тем безудержнее бурлила жизнь. Казалось, будто это огромное светило окружено целым сонмом духов и они градом сыплются на землю, вселяясь здесь в существа недолговечные, но полные беспечной резвости и веселья.

Поля, кустарник и леса, холмы и долины оделись в зелень всевозможных оттенков, а среди этой зелени звездочками сияли белые, розовые, синие, желтые и бог весть еще какие цветы. И все эти краски, сосредоточенные в разных местах, издали воспринимались человеческим глазом как разноцветные полосы и пятна, в беспорядке разбросанные по беспредельным просторам земли. Должно быть, мухам, ползающим по фрескам знаменитых мастеров, эти фрески представляются такими, как пестреющие всеми красками поля - людям, живущим средь них. Но кому ведомо, что видит в этих полосах и пятнах недремлющее око Предвечного, этого великого живописца, для которого земля - холст, снег занавес, скрывающий полотно, а кисть - солнце?

В продолжение всего этого времени отец Анельки никуда не выезжал из дому. Со Шмулем переслал он в город взятые в долг деньги, а сам чаще всего сидел у себя в кабинете, не расставаясь с сигарой: читал и курил или разговаривал со Шмулем и снова курил.