Анестезия

Она сказала эти слова и даже всхлипнула – что же с ней такое, что готова рыдать даже от самых, казалось бы, обычных вещей? Настя вспомнила о том, что в сумке лежат тесты на определение беременности, и внутри всё снова перевернулось. Уже завтра она выяснит, беременна ли вторым ребёнком или нет.

– Я поняла, да. И я его тоже очень люблю, – призналась Глаша. После чего прижалась к Насте крепче и пробормотала сквозь наваливающийся сон: – Мы же к нему сможем завтра съездить?

– Насчёт завтра не знаю, но послезавтра точно поедем, – заверила она дочь и, обняв её сильнее, закрыла глаза, почти сразу проваливаясь в небытие. – Обещаю.

– Угу… спасибо, – проговорила Аглая и Настя, улыбнувшись, заснула.

Она и забыла уже, насколько это нервное занятие. Выжидать несколько минут прежде, чем посмотреть на тест, на котором будет – или не будет – две полоски. А может, всё дело в том, что сейчас было иначе, не так, как то происходило, когда Настя заподозрила, что беременна в первый раз?

Да, наверное, всё дело было именно в неожиданности, ведь сейчас совсем не ждала, что такое может произойти. Ко всему, беспокоилась о том, как отреагирует Саша. Или Глаша, которая и без того пережила за последнее время столько всего, сколько не всякий взрослый человек переживает за всю жизнь.

Ну… как же теперь заставить себя просто взять тест в руки и посмотреть на него? Настя вздохнула, зажмурилась и, когда в руках её оказалась тонкая полоска, сразу открыла глаза и всмотрелась в то, что появилось на ней.

Фух! До чего же это и вправду нервно! Особенно увидеть эти две полоски, о которых уже знала материнским сердцем, что научилось чувствовать такие вещи. И до чего непонятно пока, что же чувствуешь… радость или страх? Или и то, и другое вместе.

– Насть… – В дверь ванной раздался осторожный стук. Это была мама, которая наверняка обеспокоилась тем, что Настя закрылась надолго. – У тебя всё в порядке?

Вместо ответа она лишь только открыла дверь и продемонстрировала матери тест. Та поняла всё практически сразу. Улыбнулась и лицо её словно засветилось изнутри.

– Я очень рада. Очень за вас рада.

И это были те слова, услышав которые, Настя ощутила, что внутри прорывается плотина, за которой опасливо прятались всё это время настоящие чувства. Не те, которые рождались под воздействием сомнений, а настоящие, искренние и живые. Те, от которых дышать было легче.

– Саше сразу скажешь? – уточнила мама, переводя разговор в деловое русло.

– Нет. Завтра с Глашей к нему поедем и расскажу.

– Правильно. И дочь, наконец, пусть повидает. Глаша за завтраком спрашивала о папе.

Настя улыбнулась и вдруг неосознанно приложила руку к животу. Этот малыш, пока ещё крохотное существо, но такое важное, обязательно станет той вехой, после которой всё у них пойдёт заново. С новой точки отсчёта. Той, к которой они шли так долго, и которую заслужили.

Добираясь до реабилитационного центра, который находился за городом, Настя смотрела на Аглаю и размышляла о том, не сказать ли дочери о том, что у неё будет брат или сестра, прямо сейчас. И приходила к выводу, что нет. Сейчас точно не стоит. Ибо Глаша, чего доброго, с порога поделится этой новостью с Сашей, не дав Насте ни шанса морально подготовиться ко всему.

– Приехали, – выдохнула она, чувствуя, что ещё немного, и пришлось бы просить остановить автобус, потому что к горлу стала подступать тошнота. Ещё один верный признак скорого материнства, ибо в транспорте Настю никогда не укачивало.

Аглая занималась тем, что было всегда свойственно ей в моменты пика эмоционального напряжения – подскакивала от нетерпения на месте. Но молчала, не подгоняла Настю, когда та слишком долго переобувалась в сменную обувь. На самом деле, просто тянула время, потому что не знала, как именно отреагируют на всё самые близкие люди.

А в палате Саши мигом забыла обо всём, стоило ей только переступить её порог, потому что увидела мужа… стоящим на обеих ногах. Да, с поддержкой, да в той позе, которая говорила о том, что он напряжён донельзя, но без ставшего уже привычным инвалидного кресла!

– Папа! – вскрикнула Глаша, бросаясь к Зубареву, и обнаруживая тем самым их присутствие. И Саша, обернувшись от врача, с которым говорил в этот момент, просиял такой улыбкой, то Настя поняла – даже если она скажет ему сейчас, что беременна тройней, он тоже воспримет это с огромной радостью.

– Дочка! – ответил ей тем же Зубарев и неловко прижал Аглаю к себе одной рукой. – Выросла-то как!

Он кивнул на постель и, быстро добравшись до неё, уселся и похлопал по месту рядом с собой.

– Мы не виделись несколько дней, – с сомнением проговорила Глаша, но тоже улыбнулась. Забралась и устроилась возле отца.

Врач, извинившись и сославшись на дела, вышел, и Настя, плотно закрыв за собой дверь и пройдя в палату, подошла к мужу. Наклонилась, крепко и коротко поцеловала Сашу и распрямилась.

– А ты уже стоишь! – отметила она то, что для неё самой стало самым настоящим сюрпризом.

– Это что ещё! Врачи говорят, скоро и бегать буду. – Он подмигнул Глаше и поморщился: – Правда, спина быстро разваливаться начинает.