Анфиса

– Женился на предводительнице задрипанного клана и думаешь, что уже стал Шамом? Да ты просто самозванец! И сейчас попадёшь в кресло к зубному врачу – без анастезии! А потом я выбью тебе все зубы!

Далась ему эта длинная тирада с трудом – он хрипел, и во время речи воздух выходил через пробитую грудину, выдувая красные пузыри.

– А теперь послушай моё предсказание, – ответил я. – Не пройдет и двух минут, как твой очередной клон рассыпется в труху. Не пройдет и двух дней, как я приду к тебе и разорю весь инкубатор по производству твоих поганых клонов. А потом я доберусь до твоей полувысохшей мумии и скормлю её твоему любимому Каменному дракону!

– Ты умрёшь, – начал хрипеть Кащей.

Но договорить ему не удалось. Вылетевшая на метле из золотистого сияния баба Вера одним взмахом меча‑кладенца снесла клону голову, та долетела до земли, ударилась и рассыпалась облачком чёрной пыли. В такую же труху стало превращаться и остальное туловище. И тут меня почему‑то с неудержимой силой потянуло на патетику, хоть и понимал, что ужасно глупо, но мне категорически захотелось, чтобы последнее слово осталось за мной:

– Да, я смертный и когда‑нибудь умру, но не сегодня, а очень не скоро.

Ступу отпустило, и я усилием воли направил её к огромному камню с торчащей из него медной трубкой, закрученной в спираль. Оказавшись над ручьем, я усилием мысли наклонил мой летательный аппарат и вместе с таблетками рухнул в воду. Глубина ручейка за ночь явно увеличилась, теперь вода доходила мне до пояса, поэтому падение оказалось чрезвычайно удачным, разве что подняло тучу брызг.

Я лежал в прохладной воде и наслаждался восхитительным ощущением процесса излечения – живая вода вымывала из моих ран остатки кащеевских проволочных когтей, вылечивала и закрывала раны, унося боль. Только сейчас я заметил, что запах сивухи пропал вовсе и ручей источал ароматы самой настоящей утренней лесной реки с нотами кувшинок, фиалок и мяты. Вылетевшая следом за мной баба Вера только проворчала:

– И тута посвоевольничал! Был нормальный ручеёк, так он из него реку сделал! Ух, невкусненький! А таблетки‑то намочил! Они ж мине для науки надобны!

Вокруг меня плавали белые стандарты с таблетками, совсем я про них забыл, а ведь именно за ними‑то и летал. Баба Вера парила на метле прямо над поверхностью воды и вылавливала белые бумажные прямоугольники без надписей, выбрасывая их на берег. Пришлось и мне помогать, правая рука ещё не слушалась, но я достал стандарты левой, когда моя орлиная лапа успела поменяться на обычную руку – даже не заметил.

Из золотистого облачка вышла Василиса и прямо в сарафане и лаптях кинулась ко мне, подняв кучу брызг. Она омывала мне правую руку и плечо живой водой и плакала, или по её прекрасному лицу текли вовсе не слёзы, а брызги живой воды?

– Сашенька, как же ты меня пугаешь! И опять всё сам да сам! Когда же ты поймёшь, что с тобой вместе четыре клана, и мы пойдем за тобой куда угодно – только скажи.

Такого оборота я никак не ожидал – не было никогда раньше разговора, что мне надо вести всех за собой. Следом из огненного портала появилась Анфиса, но баба Вера её остановила:

– А ты куды поперлась, дурра старая! Нельзя табе в живой воде так запросто! А ну как зашипишь, словно железяка раскалённая?

– Так меня же здесь живой водой лечили! – возразила Анфиса.

– То табе кто‑то из наших пользовал, а то самой купаться. А ежели энтот твой огонь погаснет?

Анфиса послушно осталась на берегу, баба Вера покидала подмокшие стандарты в ступу и сказала:

– Ладно, покедова. Тама работа срочная‑научная. Висит и мине дожидаетси.

Когда баба Вера ушла, Василиса вызвала Эолову арфу, подняла меня из воды и положила на травку.

– Всё, хватит купаться, а то вода прохладная.

– Как он там? – спросила Анфиса.

– Все хорошо. Правую руку придется разрабатывать – кисть и запястье быстро не восстановятся.

Анфиса собралась наклониться ко мне, но посмотрела на Василису, остановилась и произнесла вслух:

– Ты мой герой! Я тобой горжусь!

– Ладно, давай‑ка я заберу этого героя‑одиночку домой, в баню и дальше им займусь. Говоришь ему, говоришь: не суйся один, скажи, позови – так нет, каждый раз одно и то же!

– Может, мне обед по поводу свадьбы Егорушки и Янушки перенести на другой день? – забеспокоилась Анфиса.

– Ни в коем случае! К обеду он будет как огурчик. А то, что правая рука не столь подвижная, то это даже лучше – не так сильно напьется.

– Да я могу и левой рукой рюмку поднимать, – попытался пошутить я.

Анфиса улыбнулась мне и скрылась в огненном портале.

Я взял Василису под руку, и мы пошли к нашему дому, вернее, к бане, которая по традициям нашего клана при необходимости служила ещё и лазаретом.