Анфиса

Баба Вера находилась в глубокой депрессии – сидела за столом на полянке перед баней и пила живую воду из старых запасов – ещё с характерным запахом сивухи. Наливала из двадцатилитровой бутыли в огромный деревянный ковш с ручкой и залпом опрокидывала – и куда только такое количество вмещалось? Мне почему‑то вспомнился фильм «Москва слезам не верит», как разыскивали Гошу, впавшего в запой, и я решил проверить: а подействует ли подобный способ на нашу бабу Веру? Зашёл в баню, запасся глиняной кружкой и, ни слова не говоря, сел за стол рядом с Ягой.

Она недоверчиво посмотрела и налила полный «бокал» живой воды – под завязку, я молча поднял свою «рюмку» и начал пить. Скажу честно, пришлось приложить много душевных и волшебных сил, чтобы проглотить хоть и целебную, но ужасную на вкус и запах жидкость. Хорошо, что живая вода потеряла свои ужасные качества, делающие её похожей на сивуху, а лечебные свойства сохранила, может, теперь никто из нашего клана не станет спиваться?

Когда прошли первые рвотные позывы, сразу полегчало, даже настроение улучшилось. Я поставил пустую кружку на стол и продолжил сидеть молча, глядя куда‑то перед собой, баба Вера смотрела на меня и барабанила огромными чёрными когтями по столу, но я так и не произнёс ни слова – ни тихой речью, ни обычной, поэтому разговор пришлось начинать ей:

– Ладно, говори, я же знаю, что тебя девки прислали.

– Народ хочет знать – почему? И кто что плохого сделал?

– Я же русским языком объяснила: просто так. Что тут непонятного? Хочу поехать в Италию. Там у меня есть накопленный капиталец. Вот и собираюсь пожить в свое удовольствие на пенсии.

После первого предложения я с удивлением понял, что баба Вера всё‑таки придурялась, строя из себя малограмотную деревенщину – «табе», «мине», «тадыть» и «сюдыть» исчезли из её лексикона напрочь. Значит, дело серьёзное. Ирина и Анфиса, услышав, что началась беседа, стали подтягиваться поближе.

– Ведь раньше вы жили здесь с нами и всё всех устраивало?

– Было, да быльём поросло. Финита ля комедия! Героические битвы закончились. Теперь я никому не нужна. Каждый, кому не лень, сможет меня попрекать: «Не пей, не ругайся, в носу не ковыряйся». Ни тебе приключений, ни погонь, ни сражений. И на хрена она мне такая жизнь сдалась?

Я попытался придать голосу максимальную проникновенность, на какую хватало моих скромных театральных талантов:

– Бабушка Вера, вы ведь одна такая хранительница бесценных знаний…

Но она не дала мне договорить и разразилась гневной тирадой:

– Какая я тебе, к чёрту, бабушка? Вон, Анфиска на пятьдесят лет старше меня! Так ты её подружкой называешь, в засосы с ней целуешься, а я бабушка?

Сложно мне всегда давались разговоры с бабой Верой, только подумаю, что всё налаживается, как неожиданно все наведённые мосты рушатся в тартарары, и приходится искать новые подходы.

– Верочка, зачем ты на всех срываешься? Саша‑то тебе что плохого сделал? – вступилась за меня Анфиса.

– И ты туда же, – продолжала капризничать баба Вера. – Сошлась с моей праправнучкой, ухлёстываешь за охальником – ейным мужем, а лучшую подругу по боку?

– Да на тебя не угодишь! То к тебе не слишком уважительно относятся, то слишком официально! А по поводу, как ты говоришь, ухлёстываний я тебе объясню. Саша – это человек из снов Пелакина, и я всё сделаю, чтобы находиться рядом с ним!

– Ой девки, я от вас шизею! Поверили в детскую сказочку?

– Верить или нет – наше дело. Ты‑то с какой стати тут всем нервы мотаешь? Можно подумать, что ты у нас одна святоша! Напомнить, что мы с тобой вытворяли по молодости? – продолжала наседать Анфиса.

Баба Вера, сбитая напором своей подруги, помолчала и произнесла уже тихо:

– Да я вовсе не из‑за этого переживаю – обцелуйся ты с ним хоть до посинения! Мне он и с дуба не рухнул по этой части.

– Тогда скажи из‑за чего, мы всё вмиг исправим, – сказала Василиса.

У бабы Веры уже откровенно текли слезы:

– Вы тут все теперь молодые и красивые, а я одна среди вас старой каргой осталась. Вы меня бабкой называете и так же ко мне и относитесь!

– Ой, вот уж из‑за чего не надо расстраиваться! – улыбнулась Василиса. – Объявляю указ по клану: с сегодняшнего дня если кто назовет нашу Веру бабкой или бабой, того я лично превращу в жабу! И мы с Иринкой сейчас же поведём нашу Верочку в баню и наведём ей красоту и молодость.

– Я с радостью! – откликнулась Ирина.

– И Сашка пусть в избушке у меня сядет, чтобы помогать! – заявила Яга. – У вас так красиво, как у него, не получится. Но только попробуй мне сделать хуже, чем Анфиске. Сразу пойдешь на лопату и в печь!

– Тогда я тоже с Сашей в избушку пойду, в качестве эталона, так сказать. Стану ему в обнажённом виде позировать.

– Ну, какая же ты есть, Анфиска! – взвилась баба Вера. – У человека депрессия, а тебе всё шуточки! Пойдёшь с нами в баню в качестве кочегара! И только попробуй ещё свои профурсетские штучки к моему зятю использовать – своими руками придушу!

– Ой, напугала, ты же знаешь, что я для тебя на всё соглашусь, – рассмеялась огненная проказница. – Пойду кочегарить, как скажешь.