Анфиса

Мы долетели и добрались очень хорошо, всё оказалось заранее продумано, просчитано и оплачено – Василиса замечательно спланировала, словно всю жизнь в туриндустрии проработала! Разместились в шикарной гостинице – в большом здании располагалось всего пять просторных и уютных апартаментов, мы занимали верхний. С моей точки зрения, в обстановке довлел переизбыток роскоши, ведь для меня самое главное – удобная кровать и нормальный туалет с душем, остальное не так уж и важно, тем более что сидеть дома мы не собирались.

Заселившись, мы оставили нераспакованные чемоданы и пошли без всякой цели бродить по Риму. Впоследствии мы собирались проштудировать путеводители, взять несколько экскурсий, а сейчас хотелось просто побыть вдвоем и окунуться в настроение. Ведь каждый город, как и человек, имеет свою ауру, запахи, неповторимые черты и особенности характера. Мы шли, куда глядели наши глаза, вдыхали незнакомые ароматы, прислушивались к новым звукам, останавливались и перекусывали в маленьких кафе, заходили отдохнуть в парки и опять куда‑то шли, а вернувшись в гостиницу, больше никого не хотели видеть.

Проснулись мы поздно, солнце уже стояло высоко, и мы решили пройтись и пообедать, а потом решать, что делать дальше. Выйдя из гостиницы, мы попали в небольшой садик, отделявший гостиницу от улицы, и вдруг увидели более чем странную картину. На лавочке сидела юная Яга в костюме пирата: сапоги с огромными ботфортами, чёрные шаровары с блёстками, широкий кожаный пояс, белоснежная сорочка с оборочками, рюшечками и золотыми пуговицами, на шее – алый шёлковый платок и чёрная бандана на голове. С наведённой красотой и молодостью, в столь эпатирующем наряде она смотрелась восхитительно, для полной картины не хватало сабли на боку и кремневого пистолета за поясом. А ещё она, ничуть не стесняясь случайных зрителей, пела чрезвычайно типичную для своего репертуара песню, виртуозно аккомпанируя себе на мандолине:

Я была молода, и самца я себе выбирала, По его голубым, по его васильковым глазам. Только эти глаза, они ж в душу мне, падлы, налгали, И теперь он слепой ходит‑бродит вокруг по окрестным лесам.

Перед ней, прямо на асфальте, лежала широкополая чёрная шляпа, в которую туристы кидали деньги. После каждой брошенной купюры она прерывала песню, кланялась и говорила:

– Грациос, синьори!

Подойдя поближе, к моему большому удивлению, я увидел, что шляпа до краёв завалена валютой! Опять какое‑то волшебство, или же получается, что я балбес – не ценил и не понимал её таланта? Хотя, с моей точки зрения, петь песню столь разухабистого содержания среди публики, не говорящей по‑русски, – высший пилотаж стёба! Заметив нас, баба Вера сказала:

– Слишком долго спите! Чем вы тут всю ночь занимались?

От деревенской речи, изобилующей исковерканными словами, не осталось и следа! Может, это тоже результаты омолаживающего волшебства, или она всё‑таки окончательно решила избавиться от маски безграмотной старушенции?

– Мы‑то спали, – ответила Василиса, – а ты что здесь делаешь?

Этот вопрос баба Вера оставила без внимания и продолжила:

– Васька, представляешь, эти макаронники совсем охренели! Отказались принимать мои честно заработанные лиры. Послали в банк, переводить их в какие‑то евро! А когда я обменяла все пять чемоданов моих сбережений, то выяснилось, что от моих пенсионных накоплений осталась сущая мелочь! Ведь всего сто лет тому назад у меня имелось целое состояние, на которое я собиралась прикупить особнячок на берегу моря с виноградником и винодельней. А теперь на эти деньги разве что в платный туалет пару раз сходить удастся!

– Я тебе давно говорила, что наличные деньги хранить нельзя, они со временем превращаются в обычную бумагу – такое волшебство, инфляция, называется. Ты мне не ответила на вопрос: что ты здесь делаешь?

– А что, сама не видишь? – огрызнулась Яга. – Сижу, пою и деньги зарабатываю, надо же моё состояние назад отбивать. Погодь, у меня тут поклонники, не уходи.

Какая‑то пожилая супружеская пара подошла к нашей сногсшибательно красивой пиратке и стала что‑то говорить на мюнхенском диалекте. Яга с лёгкостью перешла на немецкий и начала оживленно о чём‑то рассказывать, а я на тихой речи спросил Василису:

– А как она вообще здесь оказалась, ведь визу ей так быстро оформить бы точно не смогли?

– Очень просто, прошла тропинками Заповедного леса.

– Как? – поразился я. – Наше волшебство достаёт и досюда?

– А ты что, не знал? Оно только через океан не действует, а на континенте – ходи куда хочешь, лишь бы присутствовала какая‑нибудь растительность! Пальмы, баобабы, бамбук и тростник вполне подходят.

Меня новость о возможностях беспрепятственно пересекать границу повергла в шок – уж слишком я привык мыслить рамками нашей страны и о том, что для волшебников не существует государственных границ, никогда не задумывался.

– Тогда не понимаю: зачем мы мучились, оформляли визы, если могли прямо из Заповедного леса шагнуть и погулять по Риму?