Ангарский сокол

– Божиею милостию, Пресветлейший, державнейший Великий Государь Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, всея Руси Самодержец, Владимирский, Московский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Витебский, Оршанский, Мстиславский, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Лифляндский, Удорский, Обдорский, Кондийский, и всея Сибирския земли и Северныя страны Повелитель и Государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских царей и Кабардинския земли, Черкасских и Горских Князей и иных многих государств Государь и Обладатель. Вашему царскому величеству князь Ангарский и государь Амурский Сокол Вячеслав Андреевич, милостивейший князь и государь наш, присылает своё слово доброе и заверение в дружбе и любви и желает всего лучшего по его княжеской светлости, расположению.

Бояре, сидевшие на лавках вдоль стен позади стоящих лицом к царю послов, одобрительно загудели. Ангарские послы внесли в титулование государя недавно отобранные у ляхов города, кои ни польская корона, ни шведская признавать за Михаилом не желали. Грауль обернулся: среди бояр он заметил и Василия Михайловича Беклемишева, как и остальные, наряженного весьма богато. Было видно, как блестит в отблесках свечного пламени пот, катившийся по их лицам, но снять ворох своих одежд – значит уронить свою честь, вот и парились бояре почём зря.

– Как здоровье князя вашего Вячеслава Сокола? – проговорил государь.

– Божьей милостью, великий царь, князь наш жив и здоров. Чего и тебе желаем, – отвечал Грауль.

– Ты немчин? Папской веры или лютеранин? – с интересом спросил Михаил.

– Я баварец, но веры православной держусь. В правилах веры слаб я, великий царь, – склонил голову Павел.

– Нехорошо, – покачал головой московский государь. – Что же князь ваш не заботится об укреплении веры Христовой на своих землях? Вот и Беклемишев мне о том же говорил.

– Нет у нас попов, великий царь! Токмо один и есть, не может объять он всю паству. Князь Сокол просит тебя о присылке на Ангару молодых да семейных попов, дабы они окормляли паству нашу всеобъемлюще. Да числом поболе, – добавил Павел.

Михаил кивнул и негромко приказал дьяку, ведущему запись аудиенции, записать о сём.

– С чем ещё пожаловали, послы ангарские? – пробасил высокий и толстый боярин, что пригласил их к царю.

– А ещё, великий царь, князь наш Сокол предлагает тебе расчёт вести в золотой али серебряной монете, коя тебе надобна.

– Поясни се, посол, – нахмурился царь всея Руси.

– Ежели ты дашь нам образец либо рисунок твоей монеты, то мы будем тебе её давать в числе, которое тебе надобно.

Бояре сзади яростно зашептали, а кто-то и заговорил в голос.

– Цыц! – тут же вскричал на них государь Михаил Фёдорович. – Чего рты раззявили? – Повернувшись к ангарцам, он сказал, буравя их взглядом: – Частию в слитках, другой же частию в монетах. Образчик будет вам вскоре даден.

– Чего ещё спросите у государя нашего? – громко спросил боярин, голос его гулко разнёсся под сводчатым потолком.

– Вместе с головой ангарского приказа, боярином Василием Михайловичем Беклемишевым составили мы наикратчайший и удобнейший путь с Руси до Ангарского княжества, – начал говорить Павел и, видя, что Михаил лишь кивает его словам, продолжил: – Прошу тебя, великий царь, утвердить сей путь своею государевой рукою.

– Добро, тому и быть, – из рук царя план принял голова посольского приказа Григорий Васильевич Львов.

Он же спросил ангарских послов, если у них ещё что сказать государю всея Русии.

– Великий царь, а ещё учинилась неприятность на Амуре-реке. На наш городок, по злому ли умыслу али по незнанию, напали казачки с Якутского и Охотского острогов. Хотели приступом его взять. Так наши солдаты тех казачков побили, а кто средь них жив остался, прогнали обратно, – расписал Кабаржицкий полученную по радиосвязи ангарцами информацию.

– Не ведал я о сём прежде. Воевод тех накажут, коли вина их подтвердится, – отвечал царь мрачным голосом.

Последние же вопросы о признании за Соколом титула великого князя Ангарского и Амурского, Даурских и Солонских земель властителя, тунгусских родов старшего князя, как и о праве ангарских купцов вести торговлю через Архангельск повис в воздухе. Михаил Фёдорович не дал на него своего ответа, обещая лишь подумать. Возвести ангарского отца Кирилла в архиерейский сан царь не позволил, предложив прислать своего епископа. На что уже своего ответа не дал Грауль, поскольку такой вопрос может решить лишь князь ангарский.

На сём аудиенция и закончилась, но царь пригласил послов разделить с ним стол. Впрочем, вскоре Михаил удалился в свои покои, мучаясь болями в ногах. К Павлу за столом подсел Беклемишев:

– То, что к столу вас пригласил – уже означает, что государь наш расположение своё к вам выказал. Сокола назвал князем, а оное тако же хорошо. А в своей ответной грамоте он даст знать, считает ли Михаил Фёдорович князя Сокола своим младшим братом али нет.