Ангарский сокол

– Меня ты тоже убьёшь, дядько Павел? – пролепетал, заплакав навзрыд, мальчишка.

– Солдат ребёнка не обидит, если он ангарский солдат, – присел на корточки перед амбаром капитан. – Вылазь, мерзавец, рассказывай, как дело было. Да поживее!

Пока Павел оттаскивал трупы к амбару и обшаривал их одежду, Есений, сопровождая свои слова всхлипами, рассказывал, что произошло, пока ангарцы были в кремле. Как поведал мальчишка, сегодня они с Марфушкой загостили у дядьки Василия, сына деда Фомы, когда ходили забирать для него чиненные сыном сапоги. А поскольку тот жил рядом, решили на ночь у него не оставаться, а возвратиться к Фоме с сапогами. Уже когда они подходили к постоялому двору, Есений заметил с десяток мужчин, среди которых было несколько человек в немецких камзолах. Стояли они на уходящей вниз тропе, скрытые с проезжей улицы кустарником. Мальчишке они сразу не понравились – уж больно вида лихого и зыркают недобро. Только он, пропустив первой в лаз Марфушку, полез за нею, как почувствовал, что его схватили за ногу и тянут назад. Взвизгнув, он попытался высвободиться, но ничего не вышло, и вскоре он оказался в окружении тех самых мужиков. Тут же вылезла и испуганная Марфушка. Немец спросил что-то у своих товарищей, и к детям вышел неопрятного вида мужичина и, дыхнув на них винным перегаром, спросил:

– Говори, гадёныш, тут холопствуешь? Послы ангарские тут обретаются?

– Истинно так, – заслоняя собой сестру, отвечал тогда мальчишка.

Иноземцы приказали ему провести их к светлицам ангарских гостей.

– Они вытащили сабли и пистоли. Испужался я, за Марфушку, – вновь потекли слёзы из глаз Есения.

– Сопли убери свои! – приказал Грауль. – Где они сейчас, в светлицах?

– И Марфушка моя у них, – снова всхлипнул мальчишка. – А деда Фому побили.

– Пошли, покажешь…

Но пойти не пришлось – с той стороны забора раздался треск кустов, яростная ругань Кабаржицкого, глухие звуки ударов и – всё стихло.

– Да что же это! И молчал о других, морда?! А ну, беги, подымай служек и дворовых, живо! – прорычал Еське на ухо Павел, притянув мальчонку к себе.

И наподдав ему сапогом под тощий зад, для ускорения, рванул к лазу. Выскочив на закрытую с двух сторон глухими заборами тропу, Грауль, держа наготове кистень, вытащенный у одного из упокоенных им чужаков, устремился к месту, где он оставил Кабаржицкого. Впереди трепетал свет от факела, и Павел уидел, как Владимира за руки и за ноги тащили двое мордоворотов, а третий освещал им путь. У начала тропы, на дороге, их уже ждал возок.

Стиснув до боли зубы, Грауль кинулся на врагов. Ближайшего к нему мужика, державшего Кабаржицкого за ноги, он свалил ударом гирьки кистеня в момент, когда тот оборачивался на предостерегающий окрик своего товарища. Бесчувственное тело Владимира упало на тропинку – два бандита кинулись на Павла, и тому пришлось бы обороняться от пытающихся достать его дубинкой и ножом врагов, но внезапно со стороны терема грохнул выстрел «песца», а затем и второй. Послышались торжествующие крики, ругань, грохот мебели да звуки разбиваемой посуды. Противники от испуга заметно сдали, и Грауль сразу почувствовал прилив сил, тут же удачно влепив по челюсти одному из них выброшенным вперёд кистенём. Тот забулькал, выплёвывая зубы, открылся и получил ещё раз – по лбу. Оставшегося одного и растерявшегося противника капитан быстро заломал, проведя борцовский приём, и вновь хрустнул шейными позвонками врага. Этот вариант упокоения противников становился для капитана уже традицией. Потерявшего же координацию иноземца Павел оглушил несколькими мощными ударами в голову. И уже хотел было оттащить Кабаржицкого к лазу, как увидел ещё пару чужаков, спускающихся на тропу с дороги. Помимо факелов, в руках у них были пистоли – оружие, посильнее дубинок и ножей. Грауль обречённо посмотрел на Владимира, распростёртого в пыли тропинки.

«Не успеваю, друг!» – билось в висках капитана.

Он развернулся и, пошатываясь, побежал к лазу. На счастье, из лаза показался Данила, один из нижегородцев, освещаемый светом факела со двора. Может, Есений его сподобил или само провидение, но Бога Павел поблагодарил искренне, когда на его прерываемый тяжёлым дыханием вопрос о наличии пистолета, нижегородец быстро протянул ему «песец». Тяжёлый металл приятно холодил руку, и Грауль, переводя дух, пошёл обратно. Враги суетились вокруг места недавней схватки, освещая лица лежащих тел.

– Эй! – крикнул им капитан.