Ангел

«Книги» тонхов, если их можно было так назвать и сравнивать с человеческими, являли собою странный симбиоз. В памяти поколений и в истории его народа сохранилось лишь одно-единственное, но воистину величественное свидетельство ранней, а возможно, и первой, письменности. И находилось оно на прародине тонхов. Это была огромная равнина, вся уставленная, насколько хватало глаз, бесчисленными каменными стелами высотою со здешнее двенадцатиэтажное жилище низших. И на них, на этих плитах, небольшими знаками, под изображением самого древнего и грозного их Бога — Ииегуро — было каким-то непонятным, очевидно, давно ушедшим из обихода древним языком, запечатлены скрижали тонхов. Венчали всё это колоссальное скопление практически вечных плит несколько полуразрушенных сооружений, стоявших по углам долины. Полностью расшифровать этот непонятный им древний язык тонхи так и не смогли, невзирая на долгие изыскания. Предположив, что это был язык самого Бога, учёные мужи отступились от стел и оставили их в покое, придав статус величайшего памятника нации. Тем не менее, неведомо как к ним попавшие, но личные пластины каждого из тонхов хранили эти призрачные, немного размытые изображения: бескрайние просторы каменных скрижалей, невероятно большие угловые постройки, и фигура Бога. В отдельном рисунке. А вот что было потом…

…Теперь уже, вероятно, никто и никогда не узнает, каким образом у тонхов появились их «пластины знаний». Сделанные из поразительно крепкого материала, они содержали в себе море информации, являясь сами по себе экраном для чтения и письма, хранилищем величественного объёма знаний народа и каждого его владельца в отдельности. Громоздкие, несовершенные и неуклюжие подобия этих «пластин», совсем недавно появившихся у землян, он видел. Но это были энергозависимые, капризные и малопродуктивные создания, целиком и полностью живущие мыслями самих аборигенов. Их же собственные пластины вели почти самостоятельную жизнь, являясь удачным дополнением и без того обширного мозга тонхов.

Понятия «читать книгу» или от нечего делать просматривать «пластины» у них не существовало. Не были они «читателями» в земном понимании этого слова. Скорее, пластины служили для них источником необходимой информации сиюминутного краткого пользования, а так же накопителями новых знаний и данных. Что было в промежутке между стелами и пластинами, не могли сказать даже Вопрошающие. Казалось, эта информация была напрочь стёрта из памяти нации. То ли намеренно, то ли случайно.

Нигде и никогда, никто из ранее и ныне живущих тонхов не обнаружил ничего, что свидетельствовало бы о том, что были и промежуточные варианты фиксирования мыслей и знаний. Казалось, что пластины были с самой зари времён. Кто изобрёл их, каким образом они работают, кем и как они заполнялись знаниями, оставалось полной тайной. Наагрэр вообще не единожды задумывался о том, что в истории тонхов слишком много «провалов», белых пятен. Восполнить которые им, скорее всего, не дано. Слишком много непонятного и странного. Даже сам Ииегуро был странным на вид. В нём было так же мало от тонха, как и от любого другого существа. Он имел крылья и похожую на острия оболочку вокруг необычной головы. Несколько его рук словно держали Бесконечность. Его застывшие в камне лицо неизвестного зверя и его напряжённые движения были резки и угрожающи. Казалось, он гневается на Дом, на своих собственных детей, этот непостижимый и непонятный Первый Бог тонхов…

…Слишком многое утеряно, слишком давно и далеко тонхи от Дома. Даже то, где находится этот самый Дом, никто из них уже и не знает…

Ведущий испытывал нечто вроде затаённой зависти к примитивным существам, которые сейчас там, на поверхности этой планеты, униженно барахтались в грязи у его ног, умываясь своею слабой кровью. Во всяком случае, они погибали «дома». На родной им планете. Это чувство так незнакомо тонхам! В них умерло само стремление иметь постоянное пристанище. Место этого чувства в их сознании с незапамятных времён прочно заняла тяга к покорению. К торжеству собственного народа над населёнными Пределами. И в своём начальном стремлении утвердиться в Бесконечности, а затем и спасая собственные жизни, они уходили всё дальше и дальше, теряя не только бойцов, но и Хранителей знаний. И через много, много поколений эти знания всё же стёрлись из памяти его народа…

…Что хотел сказать ему тогда Отец, когда последние нити жизни вырывались из его немощного тела? Доленгран готов был присягнуть, что он имел ввиду эту проклятую Книгу. Его рука — сейчас Верховный помнил это точно — в последние мгновения хваталась именно за неё, а застывшая в глазах мука невысказанных слов будто жгла ему внутренности…

Доленгран оторвался от своих невесёлых размышлений и созерцания Звёздных Озёр.

За спиной Ведущего его внимания уже давно и терпеливо дожидался Командующий. Синнарг. Наагрэр не хотелось поворачиваться к нему, не хотелось обрывать жгутов собственного горького уединения, казавшегося ему едва ли не приятным, но он знал, что где-то требуются его решения.