Ангел

…Когда тонхи уходили, они — измочаленные и вымотанные до крайности — погрузились в потрёпанные звездолёты, которых им просто милостиво и весьма расчётливо оставили ровно столько, чтобы погрузилось не более десяти миллиардов. Без оружия и личных вещей. Иначе просто не хватало места. Десять миллиардов, стиснутых один в один, — ровно столько чётко отмерили для себя Труаргхи, быстро и безжалостно «списав» всех остальных. Вычеркнув из списка живых своими доблестью и оружием. Десять миллиардов — этого хватило бы заселения лишь одного, самого крохотного, Дома побеждённых… Назад, в свою Систему, их вернулось чуть больше половины отбывших из системы Труггов. Остальные стали кормом для двигателей кораблей. Ибо не было возможности проводить их в последний путь, как принято у тонхов. И попросту некуда было даже девать такое неимоверное количество мёртвых тел, долго стоявших, не падая, стиснутыми среди живых. Потому как трудно было добраться до них среди этой жуткой тесноты. Тех, кто не вынес нанесённых страшных ран, тягот перелёта и позора поражения. Труаргхи поразили даже Хаара, запоздало прибывшего на помощь своим так бестолково и бездарно гибнущим Чадам. Когда противники стояли напротив друг друга, готовясь к последнему сражению, его вызвал на бой их Глава. И было уже не смешно тонхам осознавать, что смертный вызвал на поединок самого Хаару. Ибо видели они уже в этом мире поразительные вещи. Геар Эпое, — так звали их Главного Воина, — и Пра бились в незнакомой мёртвой дали, за многие расстояния от того места, где терпели сокрушительное поражение храбрые, но здесь полностью бессильные, дети его. Потому как сражаться с Богом вблизи обитаемого мирка значит привести к тому, что от того не останется даже атомов. Для того, чтобы все могли лицезреть поединок, Пра раскинул в космосе огромное перламутровое плотное облако. Словно создал экран, отражающий происходящие далеко оттуда события. Смеялся тогда Хаара, принимая вызов. Воин и Бог столкнулись, и тотчас «полотнище» полыхнуло странным и кажущимся неживым огнём. На его негаснущем и дико ревущем фоне, способном плавить и сжигать кометы и светила, отчётливо и резко выделялись две бьющиеся не на шутку фигуры.

Иссиня чёрная, будто наполненная до краёв жирной краской первородной Тьмы, огромная масса с контурами божества…

И небольшая, тонкая и гибкая, фигурка Верховного Труаргха, словно сотканная из невесомых прядей ярко-белого, ослепительного, и какого-то тёплого на вид, света…