Ангел без головы

– Ну а как быть? У него рука не двигается. – Мала замолчала, а потом решительно объявила: – Тебе нельзя здесь оставаться две недели! Уходи! Я не хочу, чтобы ты тут торчал!

Уортингтон присел. Две недели! И каждый день, каждую ночь думать о том, что Маликов его выслеживает. А еще киллер, подосланный Дори. Он съежился от ужаса. Что делать? Уйти от нее? Это означает смерть.

Эта квартирка для него – единственное убежище.

Мала продолжала упрашивать, и в ее голосе зазвучали истерические нотки:

– Пожалуйста, уходи! Я не хочу, чтобы ты тут жил! Ну поднимайся! Забирай свой чемодан и уходи!

Уортингтон попробовал поставить себя на ее место. Ее можно понять. Но все было бы иначе, если бы она любила его, а он – ее…

Есть любовь – есть и доброта, и желание самопожертвования.

– Если я уйду, – сказал он спокойно, – они меня быстро поймают. Смотри не ошибись. Мы ведь уже об этом говорили. Я не герой… да и никто не герой. В общем, им будет несложно меня расколоть. Много времени это не займет. Так что для нас обоих лучше, если я останусь здесь. Идти мне больше некуда.

Мала посмотрела на него с отчаянием. В ее взгляде сквозило понимание его правоты.

– Тогда уйду я, – решила она. – Попрошусь к подружке.

– Правильно ли это? – усомнился Уортингтон, зажигая дрожащей рукой сигарету. – Подружка захочет узнать, почему ты ушла из дому. Это все равно что прямо сказать, что в твоей квартире кто-то живет.

Мала в изнеможении опустилась на стул.

– Послушай, – сказал Уортингтон успокаивающим тоном, – все можно уладить. Ты будешь в своем клубе до полуночи. А я буду высыпаться, пока ты там. Обещаю, я не буду тебе надоедать.

Она ничего не ответила и только рассматривала свои руки, положив их на колени.

Уортингтон любил ее, но тут он начал терять терпение. Разве нельзя быть чуть-чуть повежливее? И неужели он ей настолько безразличен?

– Я стараюсь рассуждать здраво, – сказал он, сдерживаясь. – Ты можешь взять себя в руки? Ты понимаешь, что если они меня поймают, то нам обоим конец?

Она подняла голову. Губы ее дрожали.

– Зачем ты все это устроил? Я была в безопасности. Ты – трус и эгоист, вот почему ты сюда явился!

Уортингтона передернуло.

– Никто не в безопасности, – сказал он. – Не говори глупости. А что я трус, я и без тебя знаю. Но и ты такая же. Думаешь только о себе. А я думаю о нас обоих.

Она промолчала.

– Давай займемся обедом, – предложил Уортингтон. – Там ведь есть что-то в холодильнике? Я проголодался.

Глава третья

Оскар Брукман бродил по Праге уже два дня. Поселился в скромной гостинице в Старом городе и вел себя как солидный американский турист. В числе развлекательных мест, которые он посетил, был ночной клуб «Альгамбра». Там он посмотрел выступление Малы Рид и запомнил, в котором часу она выходит на сцену и когда заканчивает. Музыкального слуха у Брукмана не было совсем, и оценить вокал этой красотки он не мог. Да и плевать он хотел на ее пение: он разглядывал ее формы.

Наведался Брукман и к ее дому. Память у него была фотографическая, так что он собрал множество деталей – потом пригодятся. Остановился у ее подъезда покурить. Отметил, что внутри нет ни консьержки, ни лифта.

К концу второго дня своего пребывания в Праге Брукман получил шифрованную телеграмму от Дори: в ней содержалось разрешение начинать операцию. Это означало, что Гирланд получил чехословацкую визу и завтра утром вылетает.

Как раз в тот момент, когда Мала выходила на сцену в «Альгамбре», Брукман взял пакет с тридцатью тысячами долларов, который дал ему Дори, положил его в потертый портфель и вышел из гостиницы.

Он направился на квартиру Малы. В вечернее время улицы были почти пусты. Только несколько туристов блуждали поблизости, разглядывая прекрасные здания и пытаясь расшифровать различные знаки, использовавшиеся до того, как появились номера домов.

Брукман оказался в подъезде и стал осторожно подниматься по крутой винтовой лестнице, однако не стараясь ступать потише. Он был простаком и обычно даже не пытался хитрить. Брукман шел в чужой дом, словно гость, которого ждут, и потому Уортингтон сразу услышал его шаги.

Последние два дня Уортингтон провел в сильном напряжении.

Каждый звук, доносившийся за пределами квартиры, заставлял его немедленно ретироваться на балкон. Мала его, естественно, боялась и, к его пущему огорчению, старалась проводить все время до самой ночи где-нибудь в городе: сидела в кафе, бродила по разным музеям, посещала кинотеатры… В общем, она готова была оказаться где угодно, лишь бы не наедине с ним в квартире. Только в восемь вечера, когда надо было собираться в «Альгамбру», она ненадолго заходила домой.

У Уортингтона появился вагон ничем не заполненного времени. Компанию ему составляли только его невеселые мысли.