Ангел беЗпечальный

Через час он собрал все необходимые бумаги, почистил щеткой выходной костюм, гладко выбрился, облился одеколоном и побежал на автобусную остановку. Фонд «Счастливая старость» располагался на окраине города, в здании закрытого недавно детского садика. Борис Глебович понял это по специфическим малым формам, раскиданным по двору: качелькам, дугообразным лесенкам, бревнышкам и пенькам. В песочнице, забытое, ржавело металлическое детское ведерко — значит, не так уж давно детишки возводили здесь свои хрупкие песчаные замки и дворцы. Впрочем, не более хрупкие, чем окружающие их аналоги из взрослого мира… Борис Глебович, несколько отрезвленный нервной суетой автобусной публики, разговорами о мизерной пенсии и предателях-олигархах, почувствовал в себе возрождающуюся способность критически мыслить. «Что ж я делаю? — пробормотал он озадаченно и приостановился. — Куда иду?» Он уже почти что вырвался из пленившей его давеча паутинки, почти что — по крайней мере, мысленно — повернул назад, но тут его обогнали две старушки. Метнув в него неодобрительные колючие (мол, что стоишь? Не мешайся под ногами!) взгляды, они быстренько засеменили к входным дверям, над которыми, явно наспех закрепленная, висела вывеска: «Благотворительный фонд «Счастливая старость»». «Нет уж, узнаю все до конца, — решился он, — с меня не убудет. Ну, и на нее одним глазком посмотрю».

Однако одним глазком не получилось. Его сразу взяли в оборот. Какие-то энергичные молодые люди, в безупречных черных костюмах и с эмблемами фонда на груди, не давая продохнуть, препровождали его из одного кабинета в другой. Там рассматривали его бумаги, задавали самые разнообразные вопросы, причем некоторые — явно для проформы, так как, не дожидаясь ответов, переходили к следующим. Одно он понял точно: более всего прочего их интересовало, действительно ли он одинок и нет ли косвенных наследников на его недвижимое имущество. «Ну-ну, — подумал он, пытаясь изыскать хоть какую-нибудь возможность вырваться из этой чехарды, — нашли дурака. Сейчас закончим, и только вы меня и видели». Он попробовал выяснить про молодую особу, с которой говорил по телефону, но все пожимали плечами. Наконец один юный сотрудник проговорился, что диспетчерская служба фонда находится совсем в другом месте, на противоположном конце города. «Это что же, обман чистой воды?» — ужаснулся Борис Глебович, но тут его мягко втолкнули в актовый зал, где уже собралось шестьдесят-семьдесят человек пенсионного возраста, а некоторые — так уж и совсем в преклонных годах. У дверей, преграждая выход, встали дюжие молодцы с безстрастными незаинтересованными лицами. «Ладно уж», — вздохнул Борис Глебович и присел рядом с тощим сутулым стариком. Тот повернулся, прожег его колючим прищуренным взглядом и представился:

— Мокий Аксенович, потомственный стоматолог.

Борис Глебович назвал себя и хотел было поделиться своими опасениями, но тут уловил какое-то движение и суету у дверей. Сквозь строй охранников в зал протиснулся полный человек в богатом, английской шерсти, костюме. Расплываясь в сладостно-приторной улыбке, он широко развел руками и закивал головой:

— Здравствуйте, дорогие друзья господа пенсионеры! Я Нечай Нежданович Проклов, генеральный директор фонда «Счастливая старость». Надеюсь, наша сегодняшняя встреча переполняет счастьем не только меня, вашего покорного слугу, но и каждого из вас, здесь сидящих. Уверяю вас, что это счастье отныне будет лишь прибавляться и возрастать. Заботами курирующей наш фонд областной администрации в лице зама главы Кирилла Кирилловича Коприева (Проклов указал рукой на висящий на стене портрет лысого толстяка) мы гарантируем вам стопроцентный комфорт, уход и медицинскую помощь. Но и это еще не все! В конце жизненного пути вас ждут самые престижные кладбища, гражданские панихиды, некрологи в газетах и зависть ваших знакомых, которые так и не обрели счастья быть клиентами нашего фонда...

«Ну-ну, пой, соловей», — неслышно процедил сквозь зубы Борис Глебович, испытывая отвращение от этих липких, как патока, словесных излияний. Похоже, его настроение разделяли многие из присутствующих, поскольку в зале возник какой-то неясный глухой ропот. К Нечаю Неждановичу подошел темнолицый высокий мужчина средних лет, что-то ему шепнул, отчего гендиректор на мгновение обездвижел, замолчал, лицо его превратилось в комическую маску. Но он тут же взял себя в руки и, повернувшись вполоборота к темнолицему, представил его:

— Наш сотрудник и главный консультант Митридат Ибрагимович Авгиев. Он продолжит беседу с вами, а мне необходимо срочно уехать. Дела, так сказать…

Директор фонда поспешно, с некоторой даже сумбурностью движений, удалился. Борис Глебович обратил внимание на то, что в присутствии этого самого Авгиева Нечай Нежданович сник, стушевался, перестал самодовольно лосниться. Экая закавыка, что-то тут не так — кто ж у них в самом деле гендиректор? Борис Глебович попытался обдумать это, но ход его мыслей прервал сосед.

— Где-то я его видел? — прошептал Мокий Аксенович. — Погоди-ка…