Ангел для Демона

На миг отпускает. Ждёт, что подчинюсь. А я не могу. Не получается. Хочу подняться, только ноги не слушаются. Окаменели, приросли к полу.

– Глухая или прикидываешься? – мужчина начинает злиться. Выплёвывает смачное ругательство, хватает меня за предплечье и тянет за собой. – Нашли, блять, няньку. Я вам что, воспитатель что ли?! С девками тут заниматься. Шагай вперед! – рычит на меня и тащит на выход. К свету.

Мы оказываемся на улице. Яркий солнечный луч бьёт прямо в глаза, ослепляя, обжигая кожу. От того, что снова могу дышать, голова начинает кружиться. Чистый воздух бьёт по мозгам, опаляя дыхательные пути. Ноги подкашиваются, и я оседаю на землю сломанной марионеткой.

Слёзы брызжут из глаз, заливая лицо. Катятся вниз по шее, капают на белую футболку. Под руками чувствую холодную ещё не прогретую почву. Между дрожащими пальцами проходят нежные травинки, щекочут кожу дрожащих ладоней, напоминают, что жива.

– Ты чего это? – слышу над головой удивлённый мужской голос. Вскидываю голову, стараясь не тревожить больную шею, и замираю. Надо мной, подобно великану, склонился мужчина. На его грозном, лишённом намёка на человечность, лице застыло выражение недовольства. Гладкая лысина блестит и переливается на солнце, тонкие губы сжаты в жёсткую линию. – Ходить, что ли разучилась? Или ждёшь, что тебя, как принцессу, на руках понесу?!

– Н-нет, – выдавливаю из себя, борясь с очередным приступом паники.

– Поднимайся! – приказывает лысый, скалясь. – Живо!

Приходится подчиниться. С трудом, заставляю себя встать на ноги, несмотря на жуткое головокружение. С каждой секундой чувствую, как череп сдавливает мозг, приближая момент приступа. Запоздало вспоминаю, что в последний раз пила таблетки утром того дня, когда Марина отдала меня им. Все лекарства, включая и мой ингалятор, остались у неё дома.

– П-простите, – решаюсь задать вопрос. – К-какой сегодня день?

Лысый замирает в у подножия лестницы. Прямо напротив огромного особняка. Оборачивается, смотрит на меня как на сумасшедшую. Мол, девочка, ты серьёзно? Тебя это сейчас волнует?

– Пятница, – протягивает после секундного размышления. – Третье июня.

Машинально киваю, позволяя вести себя дальше. Два дня. Я провела в этом жутком склепе два дня…

Как? Раньше всего пары минут в темноте и холоде было достаточно, чтобы стало плохо. Я теряла сознание и могла пролежать в беспамятстве несколько дней. Один раз, даже в кому впадала. А тут целых двое суток и всё ещё не умерла. Чудо или проклятие?

Единственное, что не давало мне сломаться и сохраняло рассудок – это вера в папу. Он найдёт меня. Обязательно найдёт. И вытащит из этого ада. Как и тогда, в день смерти мамы. Он не позволит, чтобы со мной что-то случилось…

Лысый заводит меня в дом и тащит по коридору. Наши шаги приглушают дорогие персидские ковры, которыми устланы полы особняка. В воздухе витает аромат свежих цветов. Кажется, розы. Мама их очень любила. Запах, который исчез из нашей жизни вместе с ней.

Наконец, мужчина замирает у одной из комнат. Поворачивает ручку и, открыв дверь, толкает меня внутрь. Несильно. По крайней мере, для него. Для меня же этого точка оказывается достаточно, чтобы зацепиться ногой за порог и провалиться на пол, выставив перед собой руки.

Болевой шок проходит, когда понимаю, что разодрала ладони. Слёзы скатываются по щекам и падают на белый пол, совсем рядом с кровавой каплей.

– Блять, – слышу за своей спиной, но не оборачиваюсь. Не хочу видеть перекошенного лица преступника. – Сиди тихо, – гаркает лысый, закрывая дверь. – Демон скоро приедет.

7. Ангел

Несколькими месяцами позже 

Лежу на больничной койке и бесцельно смотрю в окно. Маленькое такое на противоположной стене. Оно совсем не похоже на те, что стоят в моей комнате. Огромные на всю стену, покрывающие часть потолка, чтобы впускать максимум света. Можно часами не спать, наблюдая за бескрайним полотном звёздного неба или высматривать в сумрачной дали созвездия. Совсем как раньше. С мамой…

Я так мало помню её. Словно и не было двенадцати лет любви и счастья. Они поблекли в памяти, стёрлись под действием лекарств и… страха. Кажется, он был со мной всегда. Каждую секунду моей жизни. Везде. Где бы ни находилась. С кем бы ни была. Ужас постоянно шёл по пятам.

Чувствую, как по щеке катится слеза. Одинокая. Единственная. Она ползёт по синякам, что приобрели уже зеленовато-желтый оттенок, а у меня нет сил даже смахнуть её. Стереть доказательство своей слабости. Не двигаюсь. Руки и ноги отказываются повиноваться, а мозг… Он тоже молчит. Не реагирует. Сломался. Перестал соображать.

Я не здесь. Меня тут нет. И никогда не было. Это тело… Разбитое. Слабое. Оно не моё. Не может быть моим.