Ангел для сестры

— Вы защищаете Анну и должны это делать. Я раньше практиковала как юрист и понимаю. Это ваша работа, и часть ее — разобраться, какие мы на самом деле. — Она трет кулаком лоб. — Моя работа — заботиться о дочерях. Одна из них очень больна, другая крайне несчастна. И я, может быть, пока еще не все поняла, но… Я уверена, Кейт не станет лучше в ближайшее время, если она узнает, что Анна так и не отозвала свой иск и это причина вашего появления здесь. Прошу вас, не говорите ей ничего. Пожалуйста.

Я медленно киваю. Сара разворачивается, чтобы идти в палату. Взявшись за ручку двери и немного помедлив, она говорит:

— Я люблю их обеих.

Это уравнение мне предстоит решить.

Я заявила бармену Севену, что настоящая любовь преступна.

— Нет, если любовники старше восемнадцати, — ответил он, закрывая ящик кассы.

К тому моменту бар превратился в придаток, корсет, поддерживающий мое тело.

— Ты лишаешь человека способности дышать, — пояснила я, — крадешь у него речь. — Я наклонила горлышко пустой бутылки в сторону Севена и добавила: — Воруешь сердце.

Он протер стойку передо мной салфеткой.

— Любой судья дал бы пинка под зад такому делу.

— Ты удивишься.

Севен повесил салфетку сушиться на медный поручень.

— По мне, так это мелкий проступок, если бы меня спросили.

Улегшись щекой на прохладное влажное дерево, я сказала:

— Ничего подобного. Стоит в это вляпаться, всю жизнь не выберешься.

Брайан и Сара ведут Анну вниз, в кафетерий. Я остаюсь наедине с Кейт, которой явно очень любопытно. Нетрудно догадаться, что она может по пальцам рук пересчитать моменты, когда мать добровольно уходила от нее. Я объясняю, что помогаю семье принять решение относительно ее лечения.

— Комитет по этике? — гадает Кейт. — Или вы из правового отдела больницы? Вы похожи на адвоката.

— А как выглядят адвокаты?

— Немного смахивают на врача, который не хочет прямо сказать, что показали твои анализы.

Я пододвигаю стул:

— Ну, я рада слышать, что тебе сегодня лучше.

— Ага. Очевидно, вчера обо мне так не сказали бы. Накачана лекарствами до такой степени, что Оззи и Шэрон могут выглядеть как Оззи и Харриет[22].

— Ты знаешь, каково сейчас твое состояние в медицинском смысле?

Кейт кивает:

— После ТКМ[23] у меня развилась болезнь «трансплант против хозяина» — и это хорошо, потому что она задает жару лейкемии, но, кроме того, плохо влияет на кожу и внутренние органы. Врачи давали мне стероиды и циклоспорин, чтобы контролировать это, и лечение помогало, но повредило мои почки, что стало насущной проблемой месяца. По большей части так все и происходит: только заткнешь один прорыв в плотине, как она дает течь в другом месте. Во мне всегда что-нибудь отказывает.

Она сообщает это совершенно спокойно, как будто я спрашиваю ее о погоде или о том, как кормят в больнице. Я могла бы поинтересоваться, говорила ли она с нефрологом о трансплантации почки? Как она переносит такие болезненные методы лечения? Но именно этого и ждала от меня Кейт, а потому с моих губ слетел совершенно другой вопрос:

— Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?

— Никто никогда не спрашивал об этом. — Она внимательно смотрит на меня. — Почему вы думаете, что я вырасту?

— А почему ты думаешь, что нет? Разве не ради этого ты лечишься?

Мне уже кажется, что она не ответит, но Кейт наконец произносит:

— Я всегда хотела быть балериной. — Она поднимает руку и делает вялый арабеск. — Вы знаете, чем обладают балерины?

«У них проблемы с питанием», — думаю я.

— Полным контролем. Когда речь идет об их теле, они точно знают, что с ним случится и когда. — Кейт пожимает плечами, возвращаясь к реальности — в этот момент, в эту больничную палату. — Да все равно…

— Расскажи о своем брате.

— Похоже, вам еще не выпало счастье познакомиться с ним лично, — смеется Кейт.

— Пока нет.

— О нем можно составить мнение секунд за тридцать. Он все время попадает в плохие истории, куда лучше бы не попадать.

— Ты имеешь в виду наркотики, алкоголь?

— Продолжайте, — говорит Кейт.

— Твоим родным было трудно справляться с этим?

— Ну да. Но я не думаю, что он делает все специально. Это его способ привлечь к себе внимание, понимаете? Представьте, как чувствует себя белка, которая живет в зоопарке в клетке со слоном. Разве кто-нибудь заходит туда, говоря: «Эй, видишь там белку?» Нет, потому как сперва все замечают нечто гораздо более крупное. — Кейт проводит вверх-вниз пальцами по одной из трубок, которые торчат у нее из груди. — Иногда он ворует в магазинах, иногда напивается. В прошлом году изобразил, что у него сибирская язва. Вот такими вещами занимается Джесс.

— А Анна?

Кейт начинает делать складки из одеяла у себя на коленях.