Ангел Экстерминатус

Тиро сидел рядом с контейнером, в котором спал Ульрих Брантан. Положив руку на заиндевевшую стеклянную крышку, он благодаря гаптическим сенсорам чувствовал холод и мог измерить энергию, запертую внутри стазисного поля, но этим и исчерпывались ощущения, которые давала аугметика. Бионический протез превосходил некогда утраченную конечность по силе, точности и быстроте реакции, но Тиро не хватало той непосредственности контакта, которую давала живая плоть.

Странно, что воспоминания о плоти настигли его именно здесь, в месте, где органика имела наименьшее значение. Его собственное тело более чем на шестьдесят процентов состояло из механических деталей: ноги, одна рука, легкие и существенная часть сердечно-сосудистой системы. Все это — результат фагоклеточной инфекции, вызванной разрушающим лейкоциты биопатогеном, с которым он столкнулся во время зачистки Галианского кластера. В то время он был совсем не против замены, ибо столь быстрое и масштабное избавление от бренной плоти всегда было знаком избранности. Только Вермана Сайбус мог соперничать с Тиро по количеству гибридных биомодификаций, но остальные давно уже считали поклонение, с которым Сайбус относился к машинам, и его ненависть к органике патологическими. Даже боевые братья не могли долго находиться рядом с ним из-за этой фанатичной убежденности в превосходстве аугметики — убежденности, которая начала распространяться среди легионеров еще когда Феррус Манус был жив и предупреждал Железное Братство о том, что такие настроения недопустимы.

Гаруда, чувствуя, что Тиро расстроен, потерся металлической головой о грубую кожу на его шее, словно желая успокоить. Место, где сталь аугметического протеза соединялась с плечом, было подвижным конгломератом вживленных тканей, которые тонко переплетались с мышцами у основания шеи — и ужасно чесались, но анальгетики, которые обычно смягчали зуд, теперь требовались для работы контейнера, поддерживавшего Брантана.

— Не волнуйся, капитан вернется к нам, — сказал Тиро, понимая, что говорит с птицей, которая ответить не сможет. Нет, не так: которая не захочет ответить. Гаруда и Ульрах Брантан были закадычными друзьями, и часто казалось, что они каким-то неведомым образом общаются.

— Ну вот, Ульрах, теперь я разговариваю с твоей злосчастной машиной, — продолжил Тиро, ритмично постукивая пальцами по стеклу. — Хотя, надо признать, в верности она нам не уступит.

Ответить капитан не мог, но он на это и не рассчитывал. Апотекарий Тарса предположил, что звук знакомых голосов пойдет на пользу Брантану, станет связующим звеном между тем миром льда, в котором он сейчас находился, и миром тепла снаружи. После Исствана они стали все по очереди приходить в апотекарион и рассказывать бывшему капитану о повседневных мелочах, о миссиях, которые планировали, и о страхах, которые внушала им грядущая война.

Почему-то Тиро казалось, что Саламандр предложил эти беседы скорее ради живых, чем ради полумертвых.

С тех пор как они достигли внешнего района огромного варп-шторма, Варучи Вора, держа обещание, ловкой и умелой рукой направлял «Сизифей» сквозь бури и грозовые фронты Имматериума. Обычно путешествие в столь опасных условиях превратилось бы настоящий кошмар, но эльдарские Нижние пути защитили их от самых жестоких последствий. Даже в полях Геллера не было нужды, но Тиро все равно приказал держать их включенными. Вора утверждал, что они продвигаются в хорошем темпе, но проверить, так ли это, не представлялось возможным: ауспексы показывали искаженные данные, регистрируя только невозможные всплески от физических аномалий, а все хронометры на борту или встали, или случайным образом начинали ускоряться или отставать.

Вокруг действительно было царство невозможного — и «Сизифей» направлялся в самый его центр.

— Скажу честно, Ульрах, я не знаю, что делаю, — Тиро покачал головой. — Остальные ждут от меня ответов, но мне нечего им сказать. Именно ты всегда был капитаном, который видит всю картину целиком; я же — просто рядовой воин, получивший звание. Не уверен, есть ли у тебя сейчас хоть какая-то связь с кораблем, но мы забрались в самое сердце безумия. Только представь, мы поверили одному из эльдар на слово и позволили ему направить «Сизифей» в самый большой варп-разлом, который я когда-либо видел, — и все ради какой-то выдумки о древних богах и оружии Судного дня. Будь ты на моем месте, ты бы без раздумий пристрелил этого эльдар, и мы все смогли бы заняться наконец чем-то полезным.

Гаруда спрыгнул с плеча Тиро, заставив его на мгновение умолкнуть, и опустился на край контейнера. Прохаживаясь по скованной льдом поверхности, птица чистила перья, и Тиро задумался, понимает ли это создание, что его бывший хозяин уже не вернется.