Ангел Габриеля

— Мужиков интересует оральный секс и футбольный счет, — обычно говорила Элли, находясь под мухой.

— Но только не одновременно, — не упускала случая хихикнуть Иззи. — Секс во время футбола их бесит.

Высокая и гибкая, на вечеринке у Иззи Элли играла роль «потрясающе сексуальной лучшей подруги хозяйки». На ней были черные брюки и длинный белый топ без рукавов, прикрывающий попку. Хотя прикрывать ее не было нужды. У Элли были черные волосы до плеч и слегка вздернутый носик. Что касается лица, его можно было бы счесть заурядным, если бы не ее дразнящая улыбка, словно говорящая женщинам: «Нет, кроме шуток, мне очень интересно, что ты говоришь, и мне очень приятна твоя компания, потому что мы сестры», а мужчинам: «Я очень хороша в постели, это просто что-то».

Присущая Элли непринужденная элегантность всегда немного бесила Иззи. Правда, не настолько, чтобы заявить об этом вслух, если только она не выпьет полбутылки текилы и ее не стошнит прямо на новую рубашку Сэма, принадлежащую к числу творений Пола Смита.[20] В тот вечер Иззи была в черных джинсах и свободном цветастом блузоне. Возможно, это выглядело бы не так плохо, если бы розовые гвоздики на нем были поменьше, а ее бедра поуже. Увы, с самого появления в баре она осознала, что выбрала неправильный наряд, и потому чувствовала себя не в своей тарелке.

Иззи удалось сохранить кожу лица, как у шестнадцатилетней девочки, и никакое количество «Клерасила» не могло этого изменить. Прыщи, они такие: у людей с кожей, склонной к их появлению, они вылезают именно тогда, когда менее всего желательны, и напоминают горошины, приклеенные к лицу скотчем. Несмотря на это, а может, как раз по этой причине, Иззи протискивалась между приглашенными, театрально целовала их в щеку и спрашивала голосом, звенящим от подступающих рыданий, до которых имениннице не хватало всего одного коктейля: «Вам здесь нравится? Как я рада вас видеть. Вы выглядите великолепно, где вы достали этот топ / галстук / шарф / помаду / это пончо? Он (она/оно) просто чудо какой хорошенький / живенький / винтажный / оригинальный / душистый». Иззи, несмотря на количество выпитой текилы и нервной энергии, достаточной для того, чтобы привести в движение небольшой самолет, всегда знала, что нужно сказать. Конечно, если речь не идет о пончо.

Все женщины генетически запрограммированы так, что они всегда знают, как следует вести себя на вечеринке в честь тридцатилетия их лучшей подруги. Они знают, что в их обязанности входит оставаться до самого конца, награждать пришедших соответствующим количеством объятий, дружеских похлопываний по плечу и одобрительных кивков, а потом, поздно вечером, предаваться вместе с именинницей бесцельным воспоминаниям о чудных временах, которые, может, и не были такими уж чудными, но о которых все равно стоит вспомнить — просто потому, что они были. Зачастую это помогает пьяной тридцатилетней женщине с горошинами прыщей на лице понять с абсолютной ясностью, что любые времена поистине драгоценны.

Габриель присутствовал на вечеринке как близкий друг Сэма. Они работали в одном и том же офисном здании: Сэм — в рекламной фирме, занимавшей большую часть его площадей, а Габриель — в офисе сайта, для которого писал статьи на спортивные темы и который находился в цокольном этаже. Они познакомились после того, как их здание обошло электронное письмо, в котором спрашивалось, не желает ли кто вступить в любительскую футбольную команду. Футбольная команда так и не материализовалась, но несколько человек со всего здания все-таки собирались летом, чтобы просто попинать мячик в парке, а потом вместе покашлять и выпить по паре пива.

Сэм и Габ пошли дальше и стали встречаться каждый вторник. Они не очень хорошо знали друг друга, но это не имело значения. Они вместе выпивали и смеялись над парнем по имени Барри, который играл в футбол в майке с гастролей Фила Коллинза.[21] И, что гораздо важнее, они оба болели за «Челси», а это означало, что они могут болтать друг с другом по четыре-пять часов напролет, не испытывая скуки.

Вечеринки, устраиваемые в баре, живут по тем же законам, что и любые другие вечеринки: в первый час все присматриваются друг к другу, смачивая горло водкой и бутылочным пивом и разговаривая о всякой ерунде с теми, кого знают. Это немного напоминает первые пять кругов забега на десять тысяч метров: ведется не слишком активная борьба за лучшую позицию, спортсмены находят свой ритм, затем настраиваются на долгий бег, который завершится неминуемым спуртом перед самым финишем.