Ангел и фляга (СИ)

очень всё напоминает…. морг»

Три записи, предположительно, созданные Лурье, за исключением четвёртой – скорее всего, не выдумка, не подделка или подтасовка. Их выудил из-под «замков» человек, которому можно доверять. А проверить это можно легко, достаточно будет лишь запроса соответствующей службы к администраторам ресурса «Live Journal». Лично я полагаю, что Лурье нельзя подпускать к суицидентам на пушечный выстрел. В подлинности четвёртой записи сомнений нет никаких: во-первых, это было опубликовано на форуме Алисиного сайта, и я это видел. Во-вторых, даже если этот сайт и форум сейчас не доступны на «народрушном» сервере, то есть небольшая вероятность поднять эти данные. Поскольку любой более-менее раскрученный сервис заботится о сохранении информации своих пользователей.

С самого детства меня учили: «Не убий». Читая эти обрывки, зная, какую колоссальную боль испытали родители Каниса и Кэт (не говоря уже о том, что эти цитаты могли попасть в их поле зрения), зная, что именно значили их смерти для Алисы Исаевой – понимаю, что смог бы пустить пулю в лоб этого «батюшки» без лишних колебаний. И вот тогда мне становится по-настоящему страшно. Страшно за себя.

- 2 -

***

Пять человек – это немного. Но они оказались единственными, кто не побоялся говорить со мной о том, что пережили и то, что думали. В очередной раз перебирая пачку писем, от них полученных, я не нахожу в них ни одного положительного отклика на «благородное дело» Вадима Лурье. В разговорах с ними всплывали различные штрихи к портрету этого человека, к его делам. Конечно, маловато для того, чтобы картина стала полной – но даже по этим обрывкам мне становилось ясно, что человеком его назвать можно только с биологической точки зрения.

К сентябрю 2005 года я уже обладал какими-то данными – не полными и точными, но такими, которые давали путь к ним. Поскольку копание в таких вещах – не моя компетенция, а соответствующих служб, мне оставалось только передать туда материал, что я и сделал. Благо, что знакомства и связи позволяли мне сделать такой ход. Причём, всё достаточно банально: в случае, если я был неправ в своих оценках, в силу того, что новые знакомые слегка исказили данные – у знакомых в спецслужбах достаточно средств и мозгов, чтобы не подставить Лурье под удар. Если я оказался прав – что ж, жизнь штука полосатая. Накосячил – разгребай.

После того, как материал был отправлен по назначению, я, наконец, успокоился, поскольку сделал всё, что мог. Дальше пусть действуют профессионалы. При условии, что добытые мной данные верны, что люди не побоятся выступить свидетелями по этому делу – если вдруг по какой-то случайности оно вновь возобновится. А такая вероятность существует, поскольку срок давности уголовного дела, под которое сама собой напрашивается статья №293 УК РФ («Халатность», часть вторая), равен шести годам. С момента смерти Екатерины Черковой и Дмитрия Ромкина прошло три с небольшим года.

***

Активные поиски информации по Рощинскому делу я начал примерно летом 2005 года. Раздобыв кое-какие материалы, передав их «куда нужно», через некоторое время с удивлением обнаружил, что дело «заглохло». Некоторое время я пытался узнать, как оно протекает – но на мои звонки и вопросы «нужные люди» отвечали односложно: «Дело находится в разработке». Это, конечно, повод для того, чтобы больше не возвращаться к событиям трёхлетней давности. И с другой стороны, даже если «иеромонах отец Григорий» действительно «накосячил», мера наказания, применённая по отношению к нему, не воскресит людей. Так что мне оставалось только одно – успокоиться и продолжать спокойно жить дальше, время от времени отсылая всем, кого заинтересовали некоторые аспекты деятельности Вадима Мироновича, материалы по электронной почте – исключая, конечно же, свою личную переписку.

Вполне возможно, что «долгожданный покой» и наступил бы. Но то ли по чьей-то наводке, то ли просто из-за свойства сети – вытаскивать на поверхность наиболее посещаемые ресурсы – четвёртого октября 2006 года со мной связалась некая Юлия Баева из телекомпании «НТВ». Девушка пояснила цель звонка: готовилась передача на тему суицида, плюс, журналисты хотели провести очередное независимое расследование и осветить в эфире деятельность Вадима Мироновича Лурье. Им требовался интервьюер, коим я запросто мог стать, и данные, которыми обладал. Также, они гарантировали мне полную непредвзятость передачи – после того, как я озвучил свои соображения по поводу Лурье, по поводу сложности этого дела и почти полной невозможности узнать что-либо точно. Во всяком случае, касательно Рощинского дела. Меня успокоили: в программе никто никого не собирался голословно обвинять в чём-то – редакция ставила задачу просто создать сюжет на актуальную тему. Уверенный в профессионализме журналистов телекомпании «НТВ», я без колебаний согласился им помочь.