Ангел и фляга (СИ)

Однажды Наталья позвонила мне и попросила помощи. Татьяне требовалось где-то срочно найти «вписку»: у неё закончились деньги, а со зверьём на съёмной квартире где-то на Арбате жить стало совсем невозможно. Ничего у Татьяны, кроме «волшебного» (или, всё-таки, волшебного?) сундучка с гадальными картами да хорошими книгами, не осталось. Я вызвался помочь – дать возможность перекантоваться до тех пор, пока не найдётся работа или более подходящее жильё. В конце-то концов, это же Наташина мама, и ничего плохого от неё ждать не приходилось. Тем более, что Татьяне тема суицида, смерти и депрессии была знакома очень хорошо, и не по сайтам да книгам.

Я очень долго рассказываю ей историю – о депрессняке длиной в год, о том, как я стал в сети «про смерть» искать, как на «Маленький чуланчик» вышел. И про передачу на НТВ рассказать не забыл. Татьяна слушает очень внимательно – молча кивает, иногда, будто что-то вспоминая, улыбается. Она чем-то похожа на Алису. Тот же рост, та же фигура, например. То же спокойствие. Но что касается взгляда, черт лица, цвета волос, мыслей по поводу жизни, то здесь я столкнулся с человеком, по складу ума и убеждениям Алисе Исаевой зеркально противоположным. Уверен, у Татьяны в жизни проблем гораздо больше, чем у Алисы – и, тем не менее, у неё не возникало мыслей о суициде – по крайней мере, на уровне действий и суждений – точно. Возможно, потому что есть дочь, за которую она в ответе. Возможно, потому что такой у Татьяны характер. Упрямый, волевой и сильный человек пришёл ко мне на вписку.

Часто в жизни я пересекался с людьми гораздо беднее меня. Часто по жизни получалось так, что эти люди попадали ко мне в гости, и нередко – пожить. Неделя, две, три, месяц. И среди них единицы могли разговаривать и вести себя так, что разницы в положении не чувствовалось. Иными словами – не заискивали, не льстили, не преклонялись. Татьяна относится к таким.

Дела, позволяющие ей хоть как-то держаться на плаву, интересные и по большей части – опасные. Так, например, женщина утверждала, что работала кем-то вроде агента у московской милиции. Находила очередной «притон» на Арбате, поселялась там, знакомилась со всеми – и через некоторое время, если там действительно варили маковую соломку или синтезировали героин – туда наведывались суровые ребята в серой форме.

Говоря более доступным, уличным, языком, она работала «подсадной уткой», «стукачом» - на официальном языке это звучит как «информатор». Или «агент внедрения».

Но главное, пожалуй, заключалось в том, что она и впрямь неплохо разбиралась в людях. Татьяна утверждала также, что может чувствовать людей, даже по фотографии – долгое время я сомневался, но лишь до тех пор, пока то, о чём она мне говорила, не стало подтверждаться.

- Будь осторожен с Алисой. Я думаю, что это страшный, недобрый человек, - Татьяна задумчиво глядит на фото, что переслала Алиса мне по электрической почте. – Знаешь, я даже думаю, что тебе нужно рвать оттуда когти, и никогда больше там не появляться.

- Это почему?

- Ну, во-первых, когда человек кому-то что-то делает – особенно, когда кого-то откуда-то вытаскивает, обычно – чуть раньше или чуть позже – люди так или иначе за это платят. А платить готовы далеко не все. Многие даже не знают, что платить – надо. Просто так в этом мире никто никому не помогает, а если человече говорит, что именно «просто так» - это повод для думок.

- А во-вторых?

- Её лицо.

- Что не так с её лицом? – удивляюсь я.

- Черты лица наполовину волчьи, наполовину лисьи. Острая форма носа, острые, поднятые вверх уголки глаз. Очень тонкие губы и широкая нижняя челюсть.

- Ну и о чём это должно мне говорить?

- Тонкие губы – это признак жестокости, равно как и всё тонкое в чертах лица любого человека. И потом … есть ещё один способ определить характер человека по его фотографии. Нужно прикрыть нижнюю часть лица, таким образом, чтобы было видно только глаза и то, что выше глаз. Смотри …

Плотной картонкой она прикрыла часть Алисиного лица. Я обомлел: с экрана на меня смотрели полные злобы, отчаяния и жестокости серые глаза. Я убрал картонку – Алиса Исаева по-прежнему нестрашно улыбалась в объектив камеры.

- Понимаешь, парень, многие люди улыбаются всем лицом. Губами и глазами. Когда нечего скрывать, это получается искренне. Твоя Алиса улыбается только губами, а на самом деле она вас всех люто ненавидит.

- За что ей нас ненавидеть? – в который раз удивляюсь я.

- За то, что у вас есть работа, а у неё нет. За то, что у вас всё в порядке, а у неё – нет. За то, что вам легко и просто, а ей … невозможно мерзко жить среди таких как ты, как Светка. Понимаешь, лейтенант?

- Ну … где-то, наверное, ты права. Но знаешь … если это правда, я лучше узнаю об этом сам, без посторонней помощи.

- Дурак ты, ей-богу, дурак. Когда ты об этом узнаешь, может быть слишком поздно. Ты рискуешь вообще всем, что у тебя есть, всем, что тебе дорого.

Я сержусь. Любят люди в чужую жопу без вазелина залезть, ой как любят!